Звонок в дверь. Уставшая собака лишь тяжело вздохнула, но отказалась подниматься для исполнения своего долга. «А с какого буя йа буду еще лаять? Эти фотные процедуры меня до истощения доведут. Как того адвоката. Всю ночь бухал и орал в караоке, а потом трусцой побегать решил. Не добежал, мля…». Как оказалось, пришел иксперд по выживанию в условиях ограничения свободы передвижений. Занятие пятое: «Правила постановки себя перед судьей, шобы он, сцуко, понял, кто из нас лох».
— Выходишь на центр зала и сплевываешь сквозь зубы в направлении прокурорских.
— Че-то не получается, губы плохо слушаются…
— Да ты их, епть, в трубочку сверни. Сворачивай! Сильнее! Да шо за нах?!
— Можно я просто слюну пущу? Обозначу плевок?
— Слюну пускать раньше надо было. Когда под дурку косить можно было. Теперь надо плевать. Да не на меня, а туда!!!
Некоторое время в доме раздавались странные горловые звуки и одобрительный мат инструктора.
Тем временем в здании суда шакалы пера и менты начали привычную свару, к которой радостно подключились шавки из обслуги парламентариев. «Пониже броника хватай, а теперь штативом!». «Вася, а можно йа етого наипну, он миня уже так достал?» – «Ни, ето же журнализд, токо по левой почке можно!».
В маленьком домике на дамбе начался урок устной речи:
— Беспонтовый чувак?
— Лох!
— Гоп-стоп?
— Ограбление!
— Мокруха?
— Убийство!
— Герыч?
— Героин!
— Разойтись краями?
— Урегулировать проблему.
— Швепер?
— Виктор Федорович?
— Так, повторим еще раз.
9.37 АМ. Подали бронированный «мерс» с двумя подозрительно трезвыми охранниками. Один из них как раз заканчивал набирать эсемеску: «Если бы ты знала, как меня фсе заипало!». Собака, услышав шум мотора, радостно вильнула хвостом. Свобода! Иксперд заканчивал урок: «И тут ты выходишь, рвешь на себе маечку и орешь: «Ха! Не ждали, сцуки? В штаны наложили, дешевки сраные?!». Моник Левински: «А можно йа на себе маечку рвану? У меня есть адна, беленькая. Почти чистая. Токо пропотевшая слегонца». Иксперд: «Да заткните ему хавло, хто это?!».
9.45 АM. Ее вывели из дома со связанными за спиной руками. Иксперд аккуратно придержал голову, когда она садилась на заднее сиденье: «И шо примечательно – когда голову не пригибают, обязательно епнешься об ментомобиль. Просто какая-то физиологическая особенность. Пацаны пробовали на спор сесть, чтобы не епнуться. Но без ментов ничего не получалось. Так шо привыкай. И косу сбрей, мешает. В нашем деле чем меньше волос, тем больше шансов, что тебя за них не схватят». Немецкий движок грозно рыкнул. Пискнула мобила бодигарда. Пришел ответ: «Схади в прокуратуру, может, палегчает». Водила врубил радио. Все семнадцать «бозовских» колонок одновременно грохнули: «Еду в Магадан!!!». Черная машина рванула с места, распугивая невинно гадящих под окнами котов.
10.05 АМ. Толпа зомби под судом тянула к ней свои мобилы, пытаясь сфоткать сюжет по мотивам бессмертного шедевра всех времен и народов «Я и моя сраная кошка». «Почему так мало зомбаков?!» – грозно спросила она распорядителя действа. «Так ить неблагоприятные погодные условия, плохая экология, загазованность, недостаток ресурсов, информационная блокада со стороны преступного режима, провокации и прессинг», – начал привычно оправдываться распорядитель.
— Йа тебе пасть парву за экологию, аниглобалист буев. Сегодня ко мне с финотчетом, докладной и цементом!
— Тазик брать?
— Безусловно.
10.07 -14.07 PМ.
– Встать, суд идет!
— А ложила йа на тебя, на суд, на фсе, лошок…
14.10 PM. Сикредный бункер партии. Невысокий музчинка тыкает пальцем в клаву: «Господин посол! Завтра состоится судилище над лидером европейской оппозиции, предводительницей всех хомо сапиенсов этой страны, последним оплотом демократических и прочих преобразований, толерантной и неподкупной, злобно оклеветанной врагами жертвой режима. Просим Вас прибыть с дипломатическим паспортом и сменой белья для предотвращения несправедливости и воздействия на режим, который взял курс на посадку в тюрьму последней надежды всего свободного мира». Подумав немного, афтор добавил: «Пы.Сы. Предусмотрен кофе-брейк для свободного общения с потерпевшей».
17.00 PM – 22.00 PM. По гостиной летают Aйпады и Айфоны. Слышны крики: «Почему йа нимагу написать в «Твиттере», мать твою, Чепиного?
— Так ведь надо вайфай… тырнет.
— А ты на шо? (дальше следует очень грубая брань)
Собака вздохнула почти по-человечески. Немного подумав, она стала грызть кроссовки «Адидас», с наслаждением жуя шнурки. Поколебавшись некоторое время, собак обречено вздохнул и нагадил на велосипед. В прихожей на коврике бодигард, воровато озираясь, писал эсемеску: «…И заипало – это еще не то слово!».