Команданте больше нет

Было: темперамент, «калаш», камуфляж. Стало: «паркер» с золотым пером, сорочка вольного кроя от дорогого кутюрье… А темперамент угас. Хотя усы «соль с перцем» все еще густы. Глаза-маслины — живы…
Где взять силы встать
с колен

«Юница чистая, с горячей кровью в жилах… сама уж не своя. В бреду, в конвульсиях и встать уже не в силах»… В Латинской Америке любят цитировать эти строки Рубена Дарио, обращенные к Колумбу: мол, что ж ты, адмирал, наделал! Никарагуа получила малопочетный титул «первой банановой республики». Было время, когда эта плодовитая трава (а кое-кто наивно полагает, что бананы растут на пальмах!) для центральноамериканской страны превратилась в проклятие. «Юнайтед фрут компани» купила в Никарагуа всех. Если кто-то поднимал голос, руку или что там еще можно поднять против гринго, всегда на подхвате оказывалась морская пехота. Или головорезы вроде печально-легендарного завоевателя Билли Уокера. Тот захватил со своей бандой Никарагуа, превратил ее в рабовладельческую плантацию и сломал шею лишь тогда, когда задумал оккупировать всю Центральную Америку. Для никарагуанца Уокер — символ «эксплойтаторе дель норте» — по-испански звучит пышно и почти красиво. По-нашему — янки…

А вот Сандино — тот герой! В «Америка латина» человек с белой кожей, светлыми волосами и серо-голубыми глазами — уже чужой. Даже если он — чистокровный кастильяно, испанец. Свой — это Сандино: чернявый воробушек с метисовыми трещинками и оспинками на худосочном лице. Потомкам индейцев, смешавшихся с потомками конкистадоров, оставили слезы, пот и кровь. Оставили также молитву. Вот тут-то и вышла ошибочка: «Вам все подвластно, но все же неподвластен вам Бог!» — эти гордые слова Рубен Дарио выводил как бы отрубленными руками индейцев и метисов…

Сандино расстреляли из засады 21 февраля 1934 года. До этого он много лет вел войну против гринго и своих генералов. Воевал успешно — за что его и убили. А на следующие полвека Никарагуа захватили Сомосы. Прадед диктатора был уголовником с большой дороги по кличке Анастасио Семь Платочков. Есть такая местная сказка для детей, знающих о жестокости не понаслышке. И полдюжины платков не помогут стереть следы крови — такая мораль. После прадеда, которого поймали и повесили, на арену вышли его сыновья Луис и Анастасио-второй (имя в семье наследственное, как и привычки). Братья шулерствовали на пару, заразились сифилисом на пару, на пару же сошли с ума. Анастасио расстрелял Луиса из двух револьверов. Луис зарезал Анастасио. Анастасио-третий прославился собственным определением демократии: «Это дитя, а разве можно дать ребенку все, чего он просит?». Франклин Рузвельт, пораженный подобным проблеском политологического гения, но связанный обязанностью заботиться о мягком подбрюшье Штатов, тогда-то и произнес знаменитое: «Сомоса, конечно, сукин сын. Но это наш сукин сын!». В Никарагуа цитата Рузвельта неплохо известна. Любви к американцам она не добавила.

Сомоса-третий был убит повстанцами. После него был еще Сомоса-четвертый, доживший уже до нашего времени. Все они обошлись Никарагуа очень дорого. В середине 70-х годов в стране проживало меньше двух с половиной миллионов человек. К началу 80-х — на 300 тысяч меньше! Несмотря на это, добровольцев для партизанской войны всегда хватало…

Уроки прошлого

Сандинистский фронт национального освобождения основала группа либералов-интеллектуалов с левацким уклоном. Обычная для «латинос» смесь. Читают стихи, печатают воззвания, выступают — обычно за рубежом. Потом кого-то убирают, кто-то уходит сам. 11 человек называли себя отцами-основателями СФНО. До победы дожил один — Томас Борхе. Дожил, потеряв жену и ребенка, получив 30 лет тюрьмы.

Последние годы Анастасио Сомосы были просто адом. В библиотеках сжигали Достоевского (русский), Маркеса (помогал сандинистам), Ортегу-и-Гассета (Ортега же!). Уничтожили копии фильмов с братьями-комиками Маркс (поняли почему, да?). Запрещены «Битлз», «Роллинг стоунз», «Пинк Флойд» и даже «Бони М» (слишком черные и слишком вольные!). И тогда Даниэль Ортега захватывает «свинарник»…

Его мало знали до конца 70-х. Даниэль Ортега Сааведра родился в обеспеченной и интеллигентной семье. Такие обычно консервативны и поддерживают режим. Но с Анастасио Сомосой трудно было жить дружно: в 15 лет Даниэля впервые арестовали «за революцию». В Манагуа обучался праву. Фидель Кастро тоже начинал адвокатом. Несколько лет — в первой половине 60-х — совершенствовался в партизанской войне. Схватили, судили, дали чуть ли не пожизненное заключение — однако специальная операция сандинистов, взявших в заложники группу влиятельных приближенных диктатора и иностранных дипломатов, дает Ортеге шанс. Сейчас, конечно, такое бы никто не приветствовал. После Буденновска, Дубровки и Беслана мало у кого возникают добрые чувства к захватчикам «цивильных объектов». Но Ортега сотоварищи атаковал только то, что к мирным жителям имело весьма отдаленное отношение.

24 августа 1978-го к зданию никарагуанского парламента (в народе известного как «свинарник», депутатов ручного законодательного собрания можно, соответственно, назвать «свиньями») подъехали джипы и микроавтобусы с вооруженными людьми. Полицейских смяли быстро, а дерзость и продуманность акции не оставила Сомосе шанса. Командиром отряда был «команданте Серо» (ноль). В зале — почти две тысячи заложников — до сих пор непревзойденный рекорд! Хотя и грустный очень: под дулами винтовок и автоматов эти две тысячи дрожали за свои жизни, а сандинисты торговались с Сомосой: кого отпустить, сколько денег заплатить. Выторговали $50 тысяч и большую группу партизан.

Команданте Серо — это не Даниэль Ортега. Эден Пастора, командир атакующей группы, потом предаст сандинистов и назовет контрас «нашими героями». Ортега пойдет в президенты, Пастора — снова в леса. Сейчас этого «нолика» уже никто не помнит: он и живет-то с подачек бывших друзей. Кстати, Даниэль Ортега не любит вспоминать о штурме «свинарника» при посторонних — т. е. в присутствии западных журналистов. Еще напомним о том, что подобное партизанское творчество по нынешним временам считается чуть ли не терроризмом.

А войну сандинисты выиграли. Ортега организовал правительство, объявившее в 1980-м о начале строительства социализма. Не смешно, знаете ли. И не грустно. Просто сейчас все это — история даже для Никарагуа далекая. Ортега получил помощь из Союза — старые, но надежные танки Т-54, деньги — $125 млн., разведпомощь — Анастасио Сомосу убили из базуки в парагвайской столице Асунсьоне. А «большой зеленый брат» гринго вновь забеспокоился. И в никарагуанские джунгли снова потянулись партизаны. Их назвали «контрас» — семантика прозвища прозрачна и «однозначна». Среди контрас были не только американские наемники: полевыми командирами становились и соратники, обиженные или отставленные команданте-президентом. Джунгли залили кровью — ведь воевали, как вы понимаете, профессионалы партизанской войны.

Даниэль Ортега строил свой социализм круто, но не так масштабно, как в Советском Союзе, и не так круто, как на Кубе. И как только «реальный социализм» превратился в Союзе в ирреальный призрак коммунизма, Ортега сменил вехи. Нет, он не выиграл битву против контрас. Просто война уже перестала всех интересовать: команданте-президент назначил демократические выборы и совершенно демократически отдал кресло женщине — правой либералке Виолетте Чаморро. Партизаны вновь вышли из леса, а Ортега ушел… за политический горизонт.

Но Никарагуа осталась. С 1990-го Даниэль Ортега дважды пытался пробиться в президенты, проигрывал — слишком мощной оказалась инерция недавнего антисандинистского прошлого. Каждое поражение учило Ортегу, как выиграть следующие выборы. Сначала он примирился с противниками и взял кандидатом в вице-президенты бывшего заклятого врага. Потом признал частную собственность. Может бегло цитировать не только Ленина и Че, но и доклады Всемирного банка. Автомат Калашникова повесил на стену, шутит, что «палец не сгибается»… Хитрит, конечно. Новый Ортега, безусловно, привлекательнее старого — даже для американцев. Падение любого диктаторского режима — шок в международном масштабе, ведь тиран худо-бедно обеспечивает в своей стране «покой». Пусть и кладбищенский. Команданте Ортега не превратился в «Кастро-2», он ушел без большой крови. После себя оставил почти демократию. Понимаю, это не есть четкий политологический анализ, но главное, за что Никарагуа ему благодарна: Ортега не цеплялся за власть зубами и когтями. Страна при нем не очень-то обогатилась, но стала «обычной» — это значит, по ночам людей не забирают. А с утра не собирают обезображенные трупы.

Программа Ортеги «второго издания» расценивается как чисто популистская. Скорее всего, он выберет один из внешних источников заимствований: либо испытанный «красный карман» (Куба, Венесуэла, Боливия), либо обращение к либеральным режимам (Аргентина, Чили, Бразилия). Поскольку Никарагуа лишена каких-то значительных природных богатств, интерес к ней — в большей мере геополитический. Проще говоря, «красный» Ортега может предоставить территорию кубинцам. «Белый» Ортега открывает двери для инвестиций. Неистовому поэту Дарио и мужественному партизану Сандино сам этот выбор показался бы кощунственным. Однако времена героев прошли — Даниэль Ортега отяжелел, волосы поредели. Пора переходить к нормальной жизни…

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам