Джинсы Додика были вывешены на всеобщее обозрение во дворе «житомирского биробиджана» (чудом сохранившееся еврейское поселение в центре Житомира). Поскольку на дворе стоял брежневский застой (тогда мы еще не знали этого слова), то американские штаны ценой в 180 рублей привлекали повышенное внимание малолетних обитателей колонии, а также гостей города. То есть меня. Додик мог себе позволить джинсу «Ренглер», поскольку, как говорил Исаак (его родственник), «немножко чинил зубы и поэтому в состоянии позаботиться о корке хлеба с икоркой». Это правда.
Позднее выяснилось, что, кроме золотых протезов, славный племянник Исаака занимался автомобильным бизнесом. Немножко талонов на получение «Жигулей» славными строителями БАМа, немножко связей с местными органами (которые иногда выполняли функцию партийно-половых) и получалось, по выражению тети Фиры «весьма недурственно». Впрочем, та же тетя Фира не раз говорила: «Додик, ты когда-нибудь сядешь: или зубы или «Жигули». Надо выбирать, а то будет поздно». Додик выбирал все. Когда почти двадцать лет спустя закрывали Житомирский автомобильный рынок, то из столицы приехало несколько автобусов со спецназом. Местная милиция не могла справиться с этим крупнейшим не только в Украине, но и, наверное, в Европе центром перепродажи автохлама со всего мира. Естественно, принадлежал этот бизнес Додику, которого на тот момент все называли по имени-отчеству. И, естественно, в самый последний момент, когда рука правосудия давила на звонок квартиры, в которой по данным следствия обитал бывший зубной техник, там никого не оказалось. Только тетя Фира вышла на шум и сказала сакраментальную фразу: «Я же говорила, что он плохо кончит». Додик до сих пор кончает где-то в Израиле. И, судя по всему, кончает неплохо и регулярно. Но тогда меня с моим еврейским другом Виктором (ударение на втором слоге) интересовали не выдающиеся сексуальные успехи Додика, а его джинсы.
Мы их знали, как свои пять пальцев: заклепки, лейбак, внутренний шов, зиппер… Это был предмет вожделения, навязанный проклятой американской культурой. Поскольку под черепной коробкой Виктора варилась вся вековая мудрость еврейского народа, он, в отличие от меня, сразу же стал выстраивать план обладания джинсовым чудом. Мне и в голову не пришло бы, что можно заработать деньги, купить «Ренглер» и носить их по очереди. 180 рублей – это фантастическая сумма. Виктор нарисовал схему добычи джинсов с ходу. Более того, он договорился с Додиком о сроках контрабандной поставки товара из Москвы. И хотя денег у нас было примерно двадцать три рубля на двоих, Виктор торговался как лев. Выторговал скидку в пять рублей. Где достать остальные 152 целковых, мы не знали. Точнее, не знал я. У моего друга была целая куча идей на это счет.
Например, намазать подсолнечным маслом ступеньки на набережной с таким расчетом, чтобы клиент попадал челюстью в перила. Он выбивает себе зубы, мы его отводим в ближайший зубоврачебный кабинет, и Йося Райфман без очереди делает ему хорошо. С каждого клиента мы имеем по пятерке. Йося сказал, что больше рубля дать не может. Виктор сказал, что за такие деньги он выбьет зубы самому Йосе, который, кстати, был старше его лет на тридцать. Но когда речь заходила о деньгах, разница в возрасте и поле не имела значения.
Был, правда, у нас один постоянный источник пополнения карманных денег. Брат Виктора – Алик – обладал недурственными задатками слесаря. Тетя Женя всегда ставила его нам в пример, когда в очередной раз читала лекцию о вреде тунеядства. Алик тихо сидел в сарайчике и что-то мастерил. Тетя Женя умилялась и носила ему куриные котлетки. Если бы она знала, что Алик целыми днями мастерил ножи с выкидными лезвиями по зэковским чертежам, то, наверное, сильно бы расстроилась. Виктор реализовал преступную (как я сейчас понимаю) схему сбыта готовой продукции. Мы относили готовые изделия барыге на рынке. Он их там толкал, и благодаря разнице между себестоимостью и розницей получалось неплохо. Для нас. Но для того, чтобы получить требуемую сумму, надо было поставить Алика в режим круглосуточной сборки. Кроме того, как верно заметил Виктор, мы перенасытим рынок, и цена упадет. Я его тогда не понял, однако теперь могу по достоинству оценить это высказывание. Пацану еще не исполнилось пятнадцати, а он уже понимал рыночную конъюнктуру!
Воодушевленный креативными способностями своего друга, я предложил свой вариант: вскапывать огороды и получать за это деньги. Виктор быстро подсчитал, сколько надо будет перелопатить чернозема, чтобы получить требуемую сумму. Я моментально завял. Вариант с продажей книг из коллекции моего дяди был отвергнут по этическим причинам. Затем пришла тетя Женя и послала нас на рынок. И мы пошли. Скупились и завернули в Гидропарк. Скупнуться, а также посмотреть на аттракционы. Там был такой «кукурузник», который летал по кругу. Не горизонтально, а вертикально. Человека пристегивали к сиденью, врубали мотор, и можно было на некоторое время почувствовать себя Гастелло. Или, на худой конец, Маресьевым, поскольку ноги становились деревянными. И после часа созерцания кругового вращения мы нашли незанятый сегмент рынка. Озарение, естественно, пришло не в мою голову. Виктор внезапно сплюнул и отозвал меня в ближайшие заросли крыжовника. Там он шепотом изложил план, и я офигел. Все гениальное – просто!
Самолет вертится? Вертится. У любителей острых ощущений всегда есть в карманах мелочь, документы и другие мелкие предметы. Они, в полном соответствии с законом о всемирном тяготении, падают. Вниз. Хотя посетителей предупреждают о необходимости выпотрошить карманы, многие забывают все выгрести. Оставалось только по-разумному использовать этот Клондайк. Во-первых, все себе не брать. Во-вторых, делиться с хозяином аттракциона. Виктор тут же обо всем договорился. В качестве предоплаты пришлось отдать два рубля из общих запасов. Но, как выяснилось, дело того стоило. Уже на следующий день мы деловито помогали клиентам раскладывать свои вещи на специальном столике. Самолет вращался, потроша нашу добычу. Затем мы как пылесосы прочесывали местность. Крупные купюры, документы и ключи возвращали. Некоторые клиенты даже на радостях давали «на мороженое». Затем более тщательно осматривали поляну, и оставшиеся деньги были наши. Буквально на ровном месте в удачный день можно было набрать десятку. Часть отстегивалась «на крышу», а остальные в «джинсовую копилку». Бизнес процветал. Однажды я обнаружил улетевший в кусты паспорт, в который был вложен партийный билет. Виктор авторитетно заявил, что, как минимум, червонец я заработал. Он сказал, что когда Исаак потерял членский билет, то обещал отдать любые деньги за воссоединение с партией. Однако билет нашла тетя Фира, и разразился страшный скандал. Исаак сказал, что обещания насчет денежного вознаграждения не распространяются на членов семьи и родственников. Фира резонно заметила, что за сто рублей она станет эскимосом. Но денег все равно не получила.
Виктор рассуждал правильно. Но жизнь внесла свои коррективы в наш безупречный план. Пошли по адресу, который срисовали с паспорта. Поскольку у меня был относительно приличный вид, то отнести документы Виктор доверил мне. Сам решил страховать. Если что… «Если что» действительно наступило. Пришел. Позвонил. Дверь открыла классическая баба в бигудях. Спросил мужа. После длительных расспросов на тему «Какого … от него надо?» муж был извлечен из глубин коммунальной квартиры. Заикаясь от волнения, я изложил текст, в соответствии с которым скромный пионер, гуляя в парке, случайно увидел, как из кармана гражданина в момент катания на самолете выпал комплект документов. Поскольку в школе нас типа учили не врать, я как… И тут замечаю, что тетка очень уж внимательно смотрит на свое благоверного, лысина которого наливается кровью.
— Так ты говоришь, мальчик, он на аттракционах катался?
— Да. И у него случайно…
— А когда это было?
— В воскресенье, но я не мог раньше, поскольку…
— Скажи, мальчик, а тети там никакой не было?
— Была, однако…
Дальше началась безобразная сцена. С криком «И это тебя на работу вызвали?!!!» жена устроила показательный гон самца по длинному коридору. Документы остались у меня. Когда муж пролетал в расстроенных чувствах мимо, я сделал слабую попытку их вернуть. Он скосил на меня лиловый взгляд и пробормотал что-то невразумительное. Вроде «малолетний ублюдок или пионер е…». Шестое чувство мне подсказало, что на вознаграждение можно не рассчитывать. На шум пришел Виктор и выдернул меня из ступора. Денег мы не заработали. Наоборот, способствовали разрушению еще одной крепкой ячейки общества. Поэтому в дальнейшем, на всякий случай, с документами не связывались. Мало ли что…
Случай с самцом был не единственным, который доставлял мне с концессионером неприятности. Однажды в момент обработки поляны меня застукала тетя Фира. Это было что-то… Она мне вкатила целую лекцию, причем каждая фраза начиналась со слов «От тебя, сына офицера, я не ожидала…». По ее словам выходило, что я должен круглосуточно повышать свой моральный уровень, помогать старушкам, мыть полы, а не тырить мелочь по карманам. Честно говоря, проповедь тети Фиры на меня произвела сильное впечатление. Я стал задумываться о бренности денег и даже совершил робкую попытку выйти из состава концессии. Но Виктор привел убойный аргумент: а джинсы? Это была наша голубая (в прямом и переносном смысле) мечта. А денег не хватало… Кроме того, возник форс-мажор. Виктор после длительных и продолжительных усилий добился взаимности у дамы своего сердца. Она согласилась пойти с ним на танцы в «клетку». «Клетка» – это волейбольная площадка в парке, огражденная металлической сеткой. Там по выходным играла модная в Житомире группа «Леденцы». Они так исполняли «Лица желтые над городом кружатся…», что просто за душу брало. А форс-мажор заключался в следующем: Виктора надо было круто прикинуть. В моем активе была сирийская футболка с надписью «адидас». Нужны были джинсы. Поэтому когда Додик в очередной раз вывесил свое американское чудо сушиться, мы решились. Высушили джинсы феном, и с помощью многократного подвертывания штанин и ремня Виктор стал настоящим мэном. Чего не сделаешь ради дамы сердца. На даму произвел позитивное впечатление прикид ее кавалера. Я понуро плелся на расстоянии двадцати метров, чтобы не мешать интиму. Танцы получились что надо. По полной программе. То есть, если вы помните нравы тех времен, с мордобоем. Началось все спонтанно. Кто-то кому-то дал в торец. Свалка возникла прямо на танцплощадке. Виктор оказался в сложном положении. С одной стороны, уходить нельзя. С другой – в процессе выяснения отношений могли пострадать драгоценные штаны. Победило чувство долга, и в результате на джинсах красовался ровный прямоугольный разрез. Мы попали. Крупно. Именно это, а не разбитое лицо больше всего волновало Виктора. Тайком проскочили во двор и попытались зашить. Получился грубый рубец на самом видном месте. Делать было нечего. Смочили опять штаны и вывесили.
Скандал начался утром. Додик кричал так, как будто его кастрировали и насиловали одновременно. Все население колонии активно принимало участие в обсуждении случившегося. Улика – джинсы – была выставлена на всеобщее обозрение. Додик обещал сделать нечто страшное с «фашистами». Тетя Фира сразу определила, что зашивала не женщина. И вообще, кому понадобилось рвать джинсы, чтобы потом зашивать? В ходе следственно-оперативных действий добровольные помощники Додика выделили круг подозреваемых. Мы сидели на дереве и понимали: еще немного, и нас вычислят. Решились на явку с повинной. Пошли и покаялись… Наступила тишина. Мы стояли, как два придурка. После минуты молчания тетя Фира выдала резюме: «Додик, мерзавец, ты посмотри до чего империалисты пионеров довели! Ради каких-то штанов….». После этого возник горячий спор по поводу участия мирового империализма в разложении подрастающего поколения. Неожиданно получилось так, что в роли агента империализма выступал Додик, который растлил невинных детей. Додик возражал. Он апеллировал к разуму собравшихся, потрясая вещественным доказательством вандализма. Тетя Фира закрыла Виктора могучей грудью и, указывая на меня, громоподобным голосом спросила: «Вы посмотрите, до чего дошел сына офицера! Он вынужден побираться на аттракционах». Я офонарел, а Виктор просек тему и дожал ситуацию. По его словам выходило, что мы хотели по-честному заработать в этой стране, но не получилось. Он попал в нужное место. Все согласились, что по-честному не получится. Пошли истории, примеры из жизни. Каждый из выступающих считал своим долгом пнуть «агента мирового империализма». Додик не выдержал, сунул Виктору джинсы с криком «Я это говно носить не буду!». Он имел в виду рваные джинсы, а собравшиеся решили, что Додик торжественно отрекается от культовых штанов в знак протеста. Виктор потом заплатил владельцу штанов все деньги, которые у нас тогда были: около шестидесяти рублей. И у нас появились джинсы. Причем грубый рубец на… ну, в общем, неважно, их нисколько не портил.