Охранник посадил меня в машину, и мы поехали по покрытым рытвинами улицам в центр портового города, построенного в 1883 году Людвигом Нобелем для транспортировки азербайджанской нефти на Запад. Помощники Абашидзе и несколько российских журналистов ждали в «Марселе» за грузинской трапезой, состоящей из шашлыков, баклажанов с грецкими орехами, белого сыра и молодого вина. Когда подали кофе, прошел слух, что Абашидзе встретится с нами.
Фаланга охранников приветствовала нас в его резиденции – роскошном здании из красного камня с зеркальными окнами на центральной площади. Похоже, что для Абашидзе деньги не проблема, хотя его подданные живут в нищете.
Несколькими днями раньше я был там, когда Саакашвили, которому в конце концов разрешили въезд в Аджарию, вел с Абашидзе кризисные переговоры, направленные на предотвращение гражданской войны. На улице тысячи аджарцев скандировали кличку своего лидера «Бабу» («Дед») под охраной сотен милиционеров в черных куртках, вооруженных автоматами Калашникова.
Переговоры завершились компромиссом. Саакашвили снял экономическую блокаду, а Абашидзе согласился на свободную избирательную кампанию в преддверии парламентских выборов, назначенных на 28 марта. Саакашвили, которого поддерживает Вашингтон, надеется, что выборы помогут избавиться от аджарского лидера. Но 65-летний Абашидзе, имеющий тесные связи с Москвой, не сдастся без борьбы.
Пока мы готовились к встрече с ним, десяток вооруженных милиционеров оставался у резиденции. Никаких магнитофонов и камер, предупредили охранники. Абашидзе, переживший 10 покушений на его жизнь, не желает рисковать.
Наконец мы поднялись по белой мраморной лестнице и вошли в зал с паркетным полом, хрустальными люстрами и золочеными карнизами. В дальнем конце стоял огромный телевизор с плоским экраном, окруженный белыми кожаными креслами.
А вот и он, все его 5 футов 4 дюйма, в черном костюме, белой рубашке и серебристо-сером галстуке, с седыми волосами, зачесанными за уши. Он предложил нам вина, а потом начал говорить о могущественных друзьях, приславших ему письма поддержки.
У него, и правда, есть могущественные друзья. Мэр Москвы Юрий Лужков в разгар кризиса прилетел в Батуми, чтобы поддержать Абашидзе. Йан Бонд Нильсен, датский магнат, купивший в 1980-е годы стадион «Уэмбли», а ныне владеющий батумским нефтяным терминалом, предложил выступить в роли посредника.
В 1998 году брат Хиллари Клинтон Хью планировал заключить с Абашидзе договор о покупке фундука на 118 млн долларов, но Белый дом остановил сделку.
Я спросил, зачем ему, имеющему таких друзей, окружать себя таким количеством ружей. «А вы думаете, что это отпуск у моря?» – ответил он, неожиданно взволновавшись. Президент Саакашвили планировал высадку десанта в центре Батуми, сказал он. Они должны были атаковать с кораблей, стоящих у побережья. Джордж Сорос и Институт свободы составляли заговор по его свержению. «Они хотят завладеть сердцами и умами, чтобы установить контроль над территорией, – заявил он. – Пока все кончилось хорошо. Пока».
Но хватит о политике. Он хотел поговорить о батумской судостроительной промышленности. Телеэкран мигнул, и через гигантские колонки зазвучала танцевальная музыка. Это был рекламный ролик о «Торнадо 1», скоростном катере с установленным на нем пулеметом и баром, находящимся под палубой.
«В мире только один такой, – гордо сказал Абашидзе. – Я сам придумал интерьер».
Затем на экране появилась «Черная акула», черный штурмовой катер.
«Можно ли им это показывать», – забеспокоился помощник. «Конечно!» – прорычал Абашидзе.
Абашидзе, потомок династии Бегов, правивших Аджарией во времена Оттоманской империи с 1463 по 1878 год, считает себя законным правителем 400 тысяч подданных. Но, похоже, он мечтает о чем-то большем.
Он принимает теннисные турниры, на которые приглашают ведущих игроков мира. Ему принадлежит телеканал, передающий новости на шести языках на Европу, Центральную Азию и Северную Америку. Есть даже звезда, названная его именем. Он спонсирует первую в мире детскую оперную труппу, регулярно устраивает фестивали в огромном оперном театре, построенном в центре города.
«Мне нравится «Отелло», но моему сердцу ближе Верди», – сказал он. Я хотел спросить почему, но уже пора было уходить.
Над Черным морем садилось солнце, а мы мчались в аэропорт, где уже пять часов ждал самолет. Но Абашидзе на этом не успокоился.
Сев в самолет, мы обнаружили на своих местах по четыре бутылки грузинского вина. «Из погребов Аслана Абашидзе, – гласила надпись на этикетке. – Только для друзей».