Собственно говоря, тема единого супергосударства была доминирующей во всех выступлениях, хотя термина «супердержава» все старательно избегали. А между тем Европа идет по пути, который выбрала и Россия: по крайней мере, от российских политиков в Страсбурге приходилось слышать, что Единое экономическое пространство (ЕЭП) и идея единой Европы имеют общие «идеологические корни». Например, тот же г-н Шидер уверен, что пройдет «совсем немного времени и ЕС расширится до 25 стран-членов и обогатит себя конституцией. Оба эти события будут иметь далеко идущие последствия, значение которых выйдет за расширенные границы ЕС». Примерно то же самое хотят сделать лидеры четырех эсэнговских государств, объединяясь в рамках единого экономического пространства – союза с политическим подтекстом. Поэтому неудивительно, что обсуждение темы «расширения» европространства сильно напоминало страсти по ЕЭП в украинском парламенте, когда одна сторона кричала о продаже национальных интересов, а вторая убеждала в экономической выгоде проекта интеграции в Единое экономическое пространство с Россией, Белоруссией и Казахстаном.
По сути, и Европа, и Украина решают для себя схожую проблему:
выработка новой политики соседства с окружающими странами.
Украина интегрируется в ЕЭП, Европа – расширяется до отметки «25». И Европу, и Украину интересует прорыв на «восточном направлении»… И в той, и в другой существуют полярные мнение относительно необходимости объединения ради «экономической выгоды», «общедемократических ценностей», формирования новой системы безопасности. Все помнят, какие аргументы выдвигали в парламенте Украины противники еэповской интеграции. Но и в Европейском парламенте не все разделяют мнение о пользе Единой Европы. Что в принципе понятно: расширение на Восток – это не просто увеличение потенциала, но и ряд серьезных проблем, таких как безопасность внешних границ, миграция и пр. Многие считают, что гуманитарная и экономическая плата за объединение не просто слишком высока – она может привести и к политическим последствиям. Так, переход на новую валюту чреват утратой возможности проводить самостоятельную финансово-экономическую политику. А затем и политику большую.
Поэтому в кулуарных беседах с журналистами представитель Комиссии ПАСЕ по связям с Украиной, Россией и Белоруссией высказал мнение, что от идеи Единой Европы было бы правильней отказаться в пользу развития отдельных направлений: Средиземноморского, Балканского и т.д. По сути, это политический протест против «насильственного» собирания европейских земель. Аналог экономического сопротивления всеобщей европейской интеграции – референдум в Швеции по вопросу перехода на евро. В принципе, дело не в общей валюте – это почти открытая оппозиция процессу слишком динамичной политической интеграции: общая Конституция, проект которой станут обсуждать европейские лидеры уже 4 октября в Греции, изменения во внутренней структуре ЕС, призывы к ЕС стать ассоциированным партнером Совета Европы – с целью влиять на принятие политических, а не только на правовых решений. Хотя проведение референдума в Швеции было совсем не обязательным – по закону. Но шведы слишком щепетильно относятся к демократическим ценностям, и поэтому всенародный опрос провели. Выяснилось – они в большинстве своем против единой европейской валюты.
Исходя из этого, несложно прогнозировать, какой результат выдаст эта страна (да и ряд других) если провести опрос по поводу ратификации Европейской конституции. Вряд ли кто-то пойдет на эксперимент: вопрос будет решаться политиками 4 октября, как мы уже говорили выше. Такого политического ускорения требуют темпы экономического сближения. В противном случае ЕС придется еще какое-то время находиться между небом и землей, между экономической выгодой и политической целесообразностью. И если этот процесс затянется, то минусы Единой Европы (миграционные потоки, погранконтроль, терроризм и прочие прелести открытых границ) будут куда заметней, чем плюсы: демократия, верховенство закона, права человека. Неудивительно, что раздражение европейцев против «пришельцев» станет нарастать, и в конечном итоге куда больше стран окажут сопротивление политике открытых дверей в Европу. Чтобы этого не произошло, сейчас в полной мере торпедируется процесс политического сближения – без оглядки на мнение противников Единой Европы. Что б потом вовсю использовать механизмы единой политической системы. Так что сегодня лидеры СЕ пытаются объяснить, что то место, куда они ведут большинство европейских государств, не представляет собой опасности:
«Большинство людей автоматически думают о Европейском Союзе. Другим, их, увы, меньше – на ум приходит Совет Европы. Однако правда состоит в том, что ни Брюссель, ни Страсбург не могут претендовать на исключительное право представлять Европу. Не могут потому, что Европа – это не официальный орган, и не институт или механизм. Это – идея, видение мирного и процветающего континента, основанного на все более тесном сотрудничестве между всеми его народами и вдохновляемого общим набором таких ценностей как демократия, права человека и верховенство закона. Ни ЕС, ни Совет Европы не являются сами по себе конечной целью – нет, обе эти организации представляют собой лишь средство достижения – пусть по разным направлениям, но взаимодополняя друг друга – той мечты, которая родилась после второй мировой войны. Что еще более важно, Европа, как идея, а не как бюрократический аппарат, по-прежнему способна вдохновлять и стимулировать наших граждан от Азорских островов до Азербайджана. Если мы, представители Европы организаций, хотим вернуть их поддержку, мы должны, вероятно, напомнить им – да и самим себе тоже – о ценностях, а не только о ценах», – заявил, открывая сессию ПАСЕ ее председатель Питер Шидер.
Кто-то в это верит, кто-то нет. Политики разделились на евроскептиков и еврооптимистов. В общем, богатая и благополучная Европа столкнулась с теми же проблемами, которые беспокоят страны находящиеся к востоку от ее границ. Если коротко, то ее можно обозначить так: строить супергосударство в Европе необходимо- это стало ясно после иракской кампании, разделившей мир на две части. Но при этом возникает проблема «кубиков» из которых надо строить самое высокое здание в Европе.