Три года спустя

На Серафимовском кладбище Санкт-Петербурга, где похоронены 32 подводника, сегодня будет открыт мемориал морякам «Курска». В центре некрополя – черный гранитный куб с бронзовым буревестником, символизирующий мощную стихию и вечный покой. В освящении памятника примут участие представители командования Ленинградской военно-морской базы, городской администрации, родные и близкие погибших. А в Курске состоится торжественное открытие памятника погибшему экипажу. Поминать подводников будут в Москве, Махачкале, Севастополе и других городах России, Украины и Белоруссии.

Между тем 40 семей моряков «Курска» снова призывают российские власти возобновить расследование причин гибели подлодки. Они обвиняют правительство в сокрытии ключевых фактов с целью избежать суда над высокопоставленными офицерами, пишет «The Guardian» (перевод – Inopressa.Ru). Их адвокат Борис Кузнецов заявил, что «между детальным расследованием, проведенным независимым экспертом, и выводами официального доклада наблюдается однозначное несоответствие». Cемьи погибших подали петицию в военную прокуратуру с требованием возобновить расследование. Несмотря на свои низкие пенсии, отмечает Кузнецов, они добиваются, прежде всего, не материальной компенсации, а «правды».

Подводная лодка, оснащенная двумя атомными реакторами, затонула после взрыва в море на глубине 100-150 м, находясь на расстоянии более 100 миль от российского порта Мурманск. «Курск» участвовал в самых крупных российских учениях в Арктике. Президент России Владимир Путин отверг предложения о международной помощи и, казалось, не предпринимал никаких мер вплоть до того, как ВМС признали факт смерти моряков, пишет газета. Доклад вооруженных сил был опубликован в прошлом июле, вскоре после этого было закрыто официальное расследование. Были отправлены в отставку и понижены в должности несколько офицеров.

Родственники моряков экипажа «Курска» уверены, что моряки не прошли должной тренировки перед выходом в море и что они почти ничего не знали о взрывоопасных жидкотопливных торпедах, одна из которых и стала причиной взрыва. «Самым шокирующим для меня выводом в докладе стало утверждение, что действия военно-морского командования «не связаны напрямую» с гибелью экипажа подводной лодки, – заявил Кузнецов. – Чтобы оправдать этот вывод, расследованию нужно было доказать, что на момент начала спасательной операции экипаж был уже мертв. Это означает, что независимо от того, хорошо или плохо ВМС провели спасательную операцию, они все равно не смогли бы спасти ни одного (человека)».

Кузнецов оспаривает результаты экспертизы тел, проведенной правительственным патологоанатомом Виктором Калькутиным, который пришел к выводу, что, судя по уровню гликогена, моряки испытали крайний шок в момент взрыва и прожили после этого не более 4-8 часов, в связи с чем спасательная операция была бесполезной. По мнению Кузнецова, самый серьезный стресс они получили позднее. «Почему он должен был наступить в момент взрыва? Почему не в тот момент, когда они обнаружили, что у них не хватает на всех скафандров, чтобы выбраться? Или когда они поняли, что помощи ждать неоткуда?» – спрашивает он. В письмах, написанных моряками спустя несколько часов после взрыва, нет признаков паники. Семьи погибших настаивают, что в рамках нового расследования они должны стать предметом психологических и лингвистических исследований.

Самым ярким доказательством того, что экипаж был жив спустя 8 часов после взрыва, были стуки, зарегистрированные «в первый, второй день и утром третьего дня после катастрофы». Стуки были сигналами SOS, но позднее их определили как звуки, исходившие с других кораблей. По мнению Кузнецова, поведение высшего военно-морского командования в данной ситуации «преступно». «Никто на самом деле не хочет, чтобы высшие офицеры отправились в тюрьму, – подчеркивает он. – Никто и представить себе не мог, что может произойти такая катастрофа, но это случилось из-за их некомпетентности и халатности. Все, чего мы хотим, – это правды, потому что без нее мы не можем поверить в великое будущее военно-морского флота».