Война все спишет?

Журналисты потеряли в Ираке 12 своих коллег, мы потеряли Тараса Процюка. Боль одинаковая. В субботу с Тарасом прощались в Киеве: американская миссия помогла переправить его останки через несколько границ, чтобы мы могли его помянуть. Это совершенно по-американски: сначала стрелять в упор по гостинице «Палестина», где работали сотрудники СМИ, о чем знали все, а потом содействовать доставке погибших на Родину. Конечно, со временем все выяснится. США намерены провести расследование обстоятельств гибели корреспондента «Рейтер», гражданина Украины Тараса Процюка – в ответ на робкое требование украинского внешнеполитического ведомства. Конечно, не сейчас, а когда закончатся военные действия в Ираке. Что, в общем-то, сильно напоминает циничный ответ великого афериста Бендера начинающему аферисту Варфоломею Коробейникову на просьбу рассчитаться за мебельные ордера: «Сказано тебе – завтра, значит – завтра!».

А чтоб Украина не слишком напрягалась по поводу выяснения обстоятельств гибели Процюка и, возможно, других журналистов, которые (не дай Бог, конечно) еще погибнут от шальной пули, от прямого танкового удара или просто от нехватки лекарств в заброшенном багдадском госпитале, США в очередной раз продемонстрировали свое дружеское расположение к стране, пославшей свой батальон на иракско-кувейтсткую границу. 10 апреля Штаты отменили действие финансовых контрмер против Украины, введенных по рекомендации FATF. Конечно, можно эти два события – расстрел украинского журналиста и финансовые послабления – не связывать между собой. А можно и связать. И тогда выходит, что смерть Тараса оценена очень высоко, поскольку из-за санкций FATF наша страна оказалась на грани мировой финансовой изоляции со всеми вытекающими отсюда последствиями. И если в другой раз кто-то снова пострадает, может, МИД уже не будет столь принципиален, потому что все будут помнить (не важно, в Украине или в другой любой стране): за такую смерть будет заплачено. Отменой санкций, снятием эмбарго, списанием долгов… Поэтому слова «война все спишет» воспринимать надо буквально.

А пока надо верить Карлосу Паскуалю, который говорит: после окончания военной операции разберутся – кто, куда и почему стрелял в Багдаде – «чтобы лучше понять обстоятельства, которые привели к этому несчастному случаю». А что тут понимать-то? И так все ясно. Военные не любят журналистов. За исключением тех немногих, кто показывает войну с брони танка, стреляющего по окнам гостиницы «Палестина». Армия – это анклав, государство в государстве. Здесь свои правила, свои законы и свои СМИ. Которые изображают войну с точки зрения военных людей – как занятие почетное справедливое и мужественное. Все остальные, то есть те, кто показывает события в ином ракурсе – по ту сторону условной границы между обществом и армией. И если их «случайно» расстрелять, то может в следующий раз больше станет тех, кто будет передавать свои репортажи не из гостиницы «Палестина», а с позиций американской армии. Например, из какой-то укрепленной временной резиденции представителя Комитета начальников штабов ВС США генерала Маккристалла. И тогда война будет выглядеть куда более пристойно, а кадры из зоны боевых действий – оптимистично. И никто не посмеет назвать это военным преступлением, а будет именовать «культивированием демократии» в странах с режимами, подобными хуссейновскому.

Кстати, о демократии. Несколько дней назад меня поразило обсуждение в студии НТВ ситуации, когда генералы отдают скрытый приказ расстреливать гостиницу, на крыше которой огромными буквами написаны названия медиа-агентств. Вернее, даже не сама дискуссия, а приводимые разными сторонами аргументы.

Российские, английские и французские журналисты обсуждали, случайно или нарочно танковые снаряды разворотили походный пресс-центр в Багдаде. Россияне, в большинстве своем, утверждали что гибель корреспондентов, освещающих военную операцию в Ираке, – случайность. Эхо войны. Главный довод в пользу этой точки зрения: дескать, не позволят себе военные такого, поскольку имеется сдерживающий фактор в виде «общественного контроля», который в странах развитой демократии является мощным ограничителем любых антидемократических действий. Жаль, что в пример не приводились случаи митингов протеста, например, солдатских матерей, которые привели к выводу войск из Чечни. Или события на Дубровке («Норд-Ост») тоже могли наглядно проиллюстрировать, как общественное мнение способно изменить мнение высшего руководства страны по поводу прекращения «локальных зачисток» в Ичкерии. Коллеги из стран той самой развитой демократии наоборот призывали не идеализировать демократические принципы и уверяли, что никакой «третий сектор» (а равно и система международной безопасности, как недавно выяснилось) не способен стать преградой для тех, кто убивает людей в политических или финансовых целях. Оказывается, что демократические иллюзии наиболее сильны и приживаются в странах, где только вчера избавились от тоталитаризма.