Ну, вот и все… Спасатели почти закончили разбор завалов, из-под обломков извлечены изуродованные трупы, на место катастрофы оседает едкая белая пыль. Кругом разбросаны покореженные предметы домашней утвари, чуть в стороне пустыми пластмассовыми глазами глядит в небо кукла с оторванной ногой. Грязные и оборванные беженцы унылой вереницей тянутся по улицам. Они возвращаются домой… Нет, это не последствия землетрясения и не война в Боснии. Это у меня в квартире закончился ремонт…
Пусть уважаемый читатель не пугается фразы о телах. К счастью, никто никого не убивал, хотя временами казалось, что избежать этого не удастся. Речь идет исключительно о трупах тараканов, изгнанных с насиженных мест, и мухах, некстати залетевших в комнату. На этих невинных, в сущности, созданиях, я вымещал дурное настроение, охватывавшее меня при виде жутких разрушений на собственной жилплощади.
Прекрасно понимая, что широкой читательской массе, в общем-то, нет никакого дела до моих строительных работ, не могу, тем не менее, удержаться. Потому что три недели, прожитые преимущественно на «ничьей земле» (иногда мне удавалось укрыться от стихии на дружественных территориях), оставили в моей душе глубокий след, густо присыпанный гипсом и политый обойным клеем.
Приступить к ремонту я собирался долго. Года примерно два с половиной. Именно осенью 1999 на моей кухне что-то случилось с трубой, и горячая вода целый день весело била в потолок – я в это время был на работе. В общем, в кухне и коридоре отклеилось и отвались все, что могло. В течение двух с половиной лет посещавшие мой дом приятели обоих полов мягко намекали, что, мол, пора бы что-то с этим делать. А то, споткнувшись о край завернувшегося в трубочку линолеума, можно больно ушибить какую-нибудь хрупкую часть тела.
И вот, в конце концов, я решился. В мой дом пришли люди – чужие, зловещие, чем-то похожие на солдат, захвативших неприятельский город. Моя единственная комната моментально превратилась в нечто среднее между критским лабиринтом и лавкой безумного старьевщика. Чтобы добраться от кресла (единственного пригодного для сидения места – если поджать ноги) до шкафа, приходилось проделывать долгий путь в обход холодильника, плиты, мойки и мешков с чем-то сыпучим. Поскольку места для того, чтобы разложить любимый диван, не осталось, спать приходилось подобно пассажиру плацкартного вагона. О снах лучше не говорить вообще – Стивен Кинг от зависти съел бы недописанное продолжение «Темной башни».
А в это время на захваченных противником территориях творился полный беспредел. Мои робкие партизанские рейды, как правило, заканчивались позорным бегством и легкими увечьями. Однажды, придя вечером домой, я обнаружил, что теперь для того, чтобы попасть из комнаты в раздельный санузел, нужно быть по меньшей мере Суворовым (который Александр Васильевич), некогда лихо преодолевшим Чертов мост в Альпах. Оказывается, во время моего отсутствия зондеркоманда залила пол каким-то медленно сохнущим раствором и постелила поверх узкую доску – без всякой страховки. Добавьте к этому непристойно обнаженные стены, толстый слой строительной пыли, покрывающий все вокруг, и зубодробительный скрежет… Апокалипсис сегодня.
Описывать ужасы оккупации можно до бесконечности. Но рано или поздно все кончается. И вот моя кухня заблистала новехонькой плиткой и краской, а коридор – обоями, изящного, что уж скрывать, рисунка. Правда, для того, чтобы восстановить хотя бы относительный порядок в остальных помещениях, потребуется еще не один день. Да и то, «с небольшой помощью моих друзей».
Наверное, все-таки иногда необходимо устраивать себе подобные встряски – с чисто психологической точки зрения. После недель, прожитых среди руин, простая возможность сесть в кресло и вытянуть ноги кажется истинным наслаждением. Все познается в сравнении.