Новый режим России

Накануне сессии ПАСЕ в Москве прошел Всероссийский съезд в защиту прав человека, названный организаторами чрезвычайным. Необходимость его проведения организаторы обусловили «появлением реальной угрозы демократическим основам конституционного строя нашей страны, правам и свободам человека».
Депутат Государственной Думы Сергей КОВАЛЕВ, наиболее известный и последовательный представитель «правозащитной оппозиции», поделился своим видением российской ситуации с корреспондентом «КТ».

— Несомненно, в России — пока в рамках существующего конституционного строя — устанавливается новый политический режим, генетически связанный с предшествующим, но не тождественный ему. По-моему, нынешняя власть органически враждебна либеральным ценностям современной демократии, в том числе приоритету прав и свобод личности по сравнению с верховенством государства. Alma mater нынешней кремлевской команды находится по месту прежней службы ее ключевых фигур, службы, которой не стесняются, ею гордятся. Оттуда заимствованы фундаментальные принципы внедряемой ими идеологии: державность (государство — сверхцель, которой служат все общество и каждый гражданин); порядок, то бишь «управляемая демократия»; ответственность, важный элемент которой —»информационная безопасность», в просторечии контроль над прессой; патриотизм, состоящий в поисках внешних врагов и «пятой колонны». Подстать принципам методы их воплощения на практике. Они столь же печально нам памятны. Отступление к советской, «командно-административной» системе планируется и начинается тихими техническими приемами. Парламент вновь послушен, его верхняя палата превращена в назначаемую, центризбирком, судебная власть, прокуратура все более политизируются и становятся управляемыми. В этих условиях законодательная активность Кремля нарастает быстро и неуклонно. Законопроект «О Конституционном собрании» конструирует фактически назначаемую учредительную власть, а значит, и Конституцию на заказ. То же угодное власти направление отражено во многих нормах законопроектов. Понятно, чего следует ожидать в правоприменительной практике. Новые законы и, главное, неписаные навыки их исполнения станут нормой поведения полицейского государства во всех его проявлениях!

— Чем вы можете доказать свои тезисы?

— Да все более чем наглядно. За последние полтора года в Москве осталось всего двенадцать процентов правоохранительных организаций – остальным отказано в перерегистрации. Например, Армии спасения заявлено, что это армия, а иностранные армии не могут находиться в России. Закрыты Фонд защиты гласности, фонд «Гласность». Уничтожаются независимые профсоюзы, экологические, национальные и правозащитные организации с формулировкой: защита прав человека — это прерогатива государства. Растет шпиономания: сотрудники МИД уже боятся разговаривать с коллегами, так как при отделе кадров министерства создан телефон доверия, по которому можно сообщить, что делает коллега в соседнем кабинете! Растет «независимость» от соблюдения законности и прав личности в органах МВД, прокуратуры, ФСБ, которые не приемлют над собой никаких форм независимого гражданского контроля. Дальнейшие действия власти: ликвидация Госкомприроды и Федеральной миграционной службы, угроза самостоятельности Госатомнадзора — относительно автономных и «худо-бедно» взаимодействовавших с НПО госструктур, которые были призваны защищать права граждан от действий ведомств, в первую очередь силовых. Главными секретами наших военных сегодня стало то безобразие, которое происходит с окружающей средой!

А чего стоят настойчивые и небезуспешные попытки установить контроль СМИ и частного бизнеса, гражданского общества в целом, вплоть до уголовного преследования тех, кто разоблачает нарушения в таких сферах, как экология, открытость информации, произвол правоохранительных органов. Причем при полной поддержке Кремля законотворцами: один ваш коллега, на мой взгляд, удачно пошутил: если президент пожелал бы сделать гимном страны «Чижик-пыжик», Дума с восторгом проголосовала бы за это.

— Вы намерены взять слово на сессии ПАСЕ?

— К сожалению, ПАСЕ пока пятится назад – дважды ставился вопрос о процедуре исключения России, а на третий раз решимости не хватило. Запад действительно живет по двойным стандартам, заменяя вопросы права откровенным политиканством. Когда мне дадут слово, я буду говорить, что военная авантюра в Чечне блестяще выполнила задачу сделать полковника Путина президентом. А прочие военные усилия – не те методы, которые могут разрешить сложный, запутанный, кровавый чеченский конфликт. Вторая чеченская война опасна не только сама по себе, но и для будущего России, поскольку к власти на волне антитеррористической истерии пришли силы, получившие поддержку большинства населения. Ясно, и Кремль это тоже понимает, что Россия в Чечне вляпалась. Сталин бы посадил всех в теплушки, вывез в Сибирь, семьдесят процентов жителей умерли бы в дороге, а оставшиеся в горах вооруженные мужики – это не партизанская война, поддержанная населением. Но сейчас не 37-ой год, и что делать, Кремль не знает.
Впрочем, самое важное для нас — не выявление угроз правовому государству, а то, как нам противостоять этим угрозам, то есть не что должна делать власть, а что должны делать мы. Так вот: правозащитное сообщество обязано гораздо активней, чем прежде, реагировать на политический процесс. Политика — не наше дело? Право вне политики и выше нее? Разумеется, но лишь до тех пор, пока политика не угрожает основам права и демократии, пока она согласна с приматом права и не пытается превратить право в обслуживающий ее аппарат. Если такая угроза возникает, правозащитное сообщество вынуждено «политизироваться».

– Как вы можете прокомментировать правозащитную ситуацию в Украине?

— У меня много друзей в Украине. Я со многими украинцами сидел. И, к сожалению, русских сидело не так много, как украинцев, говорю «к сожалению», так как отношу этот факт к достоинствам украинцев и недостаткам русских. Что я знаю о нынешней Украине? Знаю о вашем скандале. И, между прочим, хотя я отчетливый сторонник принципа презумпции невиновности, но если бы вы меня спросили, надлежит ли расследовать участие президента Кучмы в этом ужасном преступлении против личности, я бы ответил: да, надлежит. Я близко знаю Сергея Головатого, мы с ним часто встречаемся в Страсбурге, и он разделяет мои убеждения: если были озвучены хоть малейшие подозрения, нужна проверка. И еще есть печальные для меня вещи, связанные с Украиной. Это, как бы сказать помягче, украинский провинциализм. Вот я только что получил от своей украинской коллеги из Киева короткое сообщение о предстоящей в Польше конференции. Знаете, на каком языке оно было написано?! По-английски! Это она мне пишет по-английски, хотя знает русский не хуже меня. А недавно в одной аудитории, где русский заведомо знали все, украинцы выступали на отвратительнейшем английском языке, на уровне «твоя-моя», хотя между собой в перерыве говорили… по-русски! Я тогда своим украинским коллегам так и сказал: я называю это простым словом «хамство». Это не национальная гордость, это провинциальное хамство, извините за резкость.

Что же касается общей ситуации в Украине, то, если не входить в детали, мы примерно на одном уровне. Но только я не вижу, к счастью, в Украине таких опасных тенденций дальнейшего развития, как в России, о которых я вам говорил. Хотя, в общем-то, весь бывший Союз продолжает качаться вокруг такого выбора: пиночетовщина или что-нибудь другое.

54321
(Всего 0, Балл 0 из 5)
Facebook
LinkedIn
Twitter
Telegram
WhatsApp

При полном или частичном использовании материалов сайта, ссылка на «Версии.com» обязательна.

Всі інформаційні повідомлення, що розміщені на цьому сайті із посиланням на агентство «Інтерфакс-Україна», не підлягають подальшому відтворенню та/чи розповсюдженню в будь-якій формі, інакше як з письмового дозволу агентства «Інтерфакс-Україна

Напишите нам