Сразу скажу, что за все годы, пока 55-я квартира работает перевалочным пунктом на маршруте «тюрьма–свобода», ничего страшного у нас не произошло. Ну, кражи были. А у кого их не бывает? Имели также место хулиганство в разной форме, мордобои, соития пьяных пост-зэков с такими же нетрезвыми женщинами характерной наружности и азартные игры возле мусоропровода. Один раз был труп. Но, как сказали бы герои сериала «Менты» – некриминальный: выпил, упал, тромбоз. И два раза – реанимация. В одном случае – «передоз», в другом – выяснение отношений посредством кухонного ножа.
Тем не менее, появление людей в «зональной униформе», с наколками, без зубов, усталых, нетрезвых и характерно выкашливающих легкие, благополучным жильцам нашего дома не нравится. Конечно, все понимают, что это тоже люди, что судьба у них тяжелая, они оступились, и сейчас государство дает им шанс исправиться. Но хочется, чтобы все эти проблемы решались где-то в стороне, за чужими стенами, а не нашими. Тем более что амнистия – это радость и даже счастье, и пока все имеющиеся в наличии финансы не будут пропиты и проиграны в карты, процесс социальной адаптации гостей дяди Мити затормозится.
Такое же, как у нас в доме, отношение к бывшим осужденным преобладает в обществе в целом. Никто с распростертыми руками не принимает бывших зэков на работу, не одаривает жильем и не устраивает им личную жизнь. Хорошо тем, кто выходит не в голую степь, а возвращается в семью. Всякие там проштрафившиеся казнокрады, горе-водители, «оборотни в погонах» и тому подобные категории «случайных гостей колонии» прямо у тюремных ворот садятся в поджидающие их иномарки и спешат в теплый душ, за щедро накрытый стол и без особых тревог по поводу дня завтрашнего.
Совсем другое светлое будущее открывается перед гостями дяди Мити. Их не ждет никто. За исключением старых друзей. У большинства нет прописки, у двух третей – жилья. Все их документы ограничены справкой. Профессиональный опыт – навыками, приобретенными на зоне.
Принятый в 2003 году замечательный закон «О социальной адаптации лиц,
отбывших наказание в виде ограничения свободы или лишения свободы на определенный срок» они не читали и даже о нем не слышали. Поэтому не знают, что по закону им положен социальный патронаж (комплекс мер государственной поддержки и помощи освобожденным лицам), что должны быть органы социального патрона¬жа и что «с целью финансового обес¬печения перечисленных мер центральный орган исполнительной власти совместно с центральным органом исполнительной власти по вопро¬сам образования и науки ежегодно разрабатывают и представляют соответствующие предложения при составлении проекта Государ¬ственного бюджета Украины на следующий год».
Но в бюджете Украины пока с трудом хватает денег на детей и пенсионеров. Поэтому осужденным ничего не светит, кроме пенсии по инвалидности, если повезло заработать такую на зоне. Слово «повезло» специально пишу без кавычек, ибо дядя Митя – как раз такой счастливчик (он инвалид второй группы), что позволяет ему спокойно жить и не думать о заработке. Пенсия у него мизерная. Но на оплату квартиры хватает. А остальное по принципу: будет день – будет и хлеб.
К сожалению, научившись проявлять к преступникам гуманизм посредством амнистии, ни общество, ни государство не пошло дальше. Центров адаптации бывших заключенных нет, хотя законодательство Украины предусматривает их наличие в каждом регионе. Нет ни швейных мастерских, ни сервисов по ремонту обуви, ни мебельных фабрик, но столярных цехов, где могли бы трудиться бывшие зэки. «Откинувшимся» приходится идти в ночлежки, где количество мест ограничено и «набежавшие» вынуждены спать на лавочках и подоконниках; а также в религиозные общины. Но тамошние порядки некоторым напоминают тюремные. Да и перспектив бывшие зэки не видят.
Сейчас в Украине только одна успешная коммуна, ориентированная на социальную адаптацию освободившихся из мест лишения свободы – во Львовской области. Ее создал и возглавляет Игорь Гнат. Его имя известно за рубежом (Гнат также участвует в программе возвращения на родину украинских секс-рабынь), но не в Украине. Хотя опыт Игоря Гната, как по мне, уникален: коммуна сама зарабатывает на жизнь ремонтами, монтажом техники для местных предпринимателей, выращиванием сельхозпродукции. К слову, если собранного урожая слишком много, Гнат ездит по Львову, раздает овощи бездомным детям.
Но главное то, что здесь бывшим зэкам дают не только возможность заработать денег или получить новую специальность, предоставляют услуги «социального инкубатора». Людям помогают восстановить документы, получить прописку, найти работу и только после этого выпускают «в мир».
Почему в Украине подобные центры не стали повсеместными? Одни говорят – нет денег. Другие – нет спроса со стороны зэков. Но, как показывает опыт Гната, деньги нужны только на первое время, дальше при правильном подходе можно выйти на самоокупаемость. А что касается спроса, то аппетит, как известно, приходит во время еды. Будут центры, будет и спрос.
Пока же спасение утопающих – дело рук самих утопающих (т.е. освободившихся). А снисходительность государства имеет обратную сторону медали: по данным Украинского Хельсинского союза, в Украине – 334 заключенных на 100 тысяч населения, во Франции 96 человек, в Германии – 88, в Норвегии – 71. Другими словами, у нас слишком много преступников, тюрьмы переполнены, доходит до того, что за мелкие преступления (типа невыполнения родительских прав или «хулиганку») осужденным приходится стоять в очереди, ждать пока освободится место на нарах.
Но если амнистия – это решение проблемы дефицита нар в тюрьме, то нужна ли она вообще? Дискуссия на этот счет идет уже давно.
Например, генерал Геннадий Москаль, первый заместитель председателя Комитета ВР по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией считает, что амнистия нам не нужна. «При росте преступности сегодня выпускать еще массу потенциальных преступников на свободу – это только ухудшить криминогенную ситуацию. Тем более что сегодня милиция не справляется», – говорит Москаль.
С ним не согласен глава правления Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров. По его словам, несмотря на то, что некоторые из амнистированных заключенных, не имеющие поддержки на воле от семьи или близких, могут вскоре совершить новые правонарушения и вновь пополнить ряды осужденных, амнистии проводить нужно. «Амнистия на определенное время даст облегчение для системы в целом – и с точки зрения экономии средств, и с точки зрения количества людей, находящихся в этих колониях, – говорит Захаров. – Думаю, амнистия не угрожает обществу. Обычно возникают опасения, что произойдет рост преступности, увеличение заболеваемости туберкулезом. Но на самом деле этот рост, боюсь, будет большим за счет того, что закрывают диспансеры и плохо лечат больных».
В целом, по оптимистическим подсчетам милиции, только 15% амнистированных свобода не пойдет на пользу. Остальные 85% сумеют закрепиться на воле и начать новую жизнь. Хорошо, если бы так…