Изоляция, в которой оказалась центральная власть, так глубока, что частично осознана даже ею самой. Отсюда у нее и мысли, что неплохо бы сократить линию фронта и на каких-то участках отступить. Осталось решить, на каких именно.
И естественным порядком приходят воспоминания о том, что хотя президент Ельцин в последние годы правления был куда менее популярен, чем сейчас Путин, и вообще большую часть времени «работал с документами», но система тогда держалась довольно прочно, поскольку местные влиятельные люди — они же депутаты, мэры, губернаторы — следили, чтобы ситуация не вышла из берегов. Не было ни больших забастовок, ни грандиозных маршей протеста. Может быть, пора заново открыть для себя секрет Бориса Николаевича и восстановить ельцинские нормы партийной и государственной жизни?
Ведь и советская власть не раз объявляла, что восстанавливает «ленинские нормы парт- и госжизни», и всегда делала это с надеждой опереться вовсе не на гражданские свободы, а на широкие массы номенклатурщиков. Почему бы это и не повторить с некоторыми, разумеется, поправками на российскую специфику XXI века?
И с тем уточнением, что исправлением ошибок прошлого на этот раз планирует заняться вовсе не новое поколение вождей, а именно старое, они же авторы этих ошибок. Анонсированный свыше демонтаж путинских политических реформ 2000—2004 годов и предполагаемое возвращение к политическим правилам, существовавшим если не в 1999-м, так хоть в 2003-м, — это подлинное послание Кремля «сильным домам» на местах.
«Ребята, давайте считать, что последние лет восемь мы с вами просто шутили. Чувство юмора — вот чего вам всегда не хватало. Властная вертикаль была ведь затянувшейся остротой, не больше. Зря вы приняли ее всерьез, она нам самим давным-давно осточертела. Так что распоряжайтесь местными ресурсами с прежней своей свободой. Ну а должности, если хотите, можете опять занимать путем всенародных выборов, а не выклянчивать в наших приемных. Главное — воспитывайте, подкармливайте и держите в узде народ. Нам одним это, оказывается, не по зубам, как мы недавно узнали».
Если воспарить над нашими реалиями, то идея такого послания вполне здравая. С точки зрения интересов центральной власти. В так называемых управляемых демократиях примерно так все и устроено. Местные авторитеты — коммерсанты всех оттенков, бюрократы, филантропы, благодетели своей округи — опираясь на свою клиентелу, выигрывают выборы и образуют региональный политический бомонд. Они же в большинстве своем сплачиваются во властную партию. Так им уютнее. И они же образуют кадровый резервуар для центральной администрации. В отличие от утопической путинской вертикали, спускаемой сверху и ни на что не опирающейся, такие системы довольно устойчивы, связаны с народом не только через телевизор и поэтому иногда способны эволюционировать в демократическую сторону.
Вопрос один. Способны ли сегодня наши местные «элиты» взять то, что их предшественники упустили из рук в начале прошлого десятилетия? И в самом деле, при позднем Ельцине и раннем Путине что-то похожее на режим правления «сильных домов» у нас намечалось. Но уже тогда было видно, что этот слой вряд ли удержится на высоте исторических задач.
Уже тогда большинство региональных режимов окостенели и замкнулись в своем клановом кругу, как позднее это произошло и с режимом федеральным, оказавшись, как потом и он, совершенно неспособными расти идейно, обновлять свой личный состав и даже просто выполнять свою патерналистскую миссию. Отсюда и та внутренняя слабость, из-за которой Лужков, Шаймиев, Россель и прочие спесивые областные магнаты в критических ситуациях всегда в конечном счете пасовали перед федеральным центром.
К этому добавлялась еще и поразительная слабость сословной спайки. Губернаторы буквально ни разу не заступились за опального губернатора, мэры — за очередного севшего в тюрьму мэра. А когда региональных глав стали присылать из центра, областные депутаты, эта краса и гордость местной номенклатуры, ее интеллект, ее воплощенная совесть, никогда и нигде не решились даже пикнуть в знак протеста, не то что дать московскому назначенцу от ворот поворот.
С этим шло рука об руку и отсутствие в их среде даже начатков магнатского достоинства. Наши феодалы, совершенно не знакомые с феодальными представлениями о личной чести, так и не догадались, что с верховными правителями можно употреблять хоть какой-то другой тон, кроме лакейского.
Люди, ведущие себя иначе, настолько редки, что автоматически становятся фигурами общенационального масштаба. Как Евгений Ройзман, прославившийся на всю страну в 2007-м, когда Сергею Миронову по приказу президента пришлось вычеркнуть его из предвыборного списка «Справедливой России», и подтвердивший репутацию в 2011-м, когда за включение его в список «Правого дела» эта созданная Кремлем партия была Кремлем же де-факто упразднена.
Невероятная озабоченность кремлевских чиновников Ройзманом объясняется вовсе не его провинностями, которые другим запросто бы простили, а лишь тем, что он один открыто ведет себя так, как мог бы поступать, однако почему-то не поступает весь слой региональных авторитетов: стремится сделать политическую карьеру, рассчитывая на собственную харизму и свою местную клиентелу, а не путем пресмыкательства перед высшей властью.
И вот российские «сильные дома» получают сейчас свой второй исторический шанс. Больше ли у них ума, политической воли и сословной спайки, чем у тех, кто проиграл свою игру на переломе от XX века к XXI? Конечно, нет. Просто Кремль за прошедшие годы успел проиграть собственную свою игру во властную вертикаль и поэтому готов в поисках опоры брать уроки даже у Бориса Ельцина, даже у «лихих 90-х». Но в одну и ту же реку дважды не входят, а если все-таки входят, то результат не повторяется.
Еще лет десять назад «управляемая демократия», опирающаяся на местные верхушки, была в России вполне возможна и даже довольно легко реализуема. Сегодня она уже менее возможна, хотя и не совсем исключена. Ну а секрет непотопляемости непопулярного президента Бориса Ельцина, все сильнее по понятным причинам интересующий Владимира Путина, заключается в том, что он в отличие от своих преемников был настоящим политиком и существовал в реальной действительности, а не в мире утопических рецептов, пиар-конструкций и попыток повторить прошлое.
Сергей Шелин, независимый обозреватель