К сожалению, вынужден констатировать: интерес наших сограждан к делу Тимошенко не просто падает, а пребывает на критически низкой отметке. Но, тем не менее, приходится выполнять журналистский долг и информировать общественность о ходе дела. Да, тема непопулярная. Избитая. Затасканная. Мало кто помнит эпоху Паши Лазаренко и «Единых энергетических систем Украины». Да и убийство Евгения Щербаня даже экспертами вспоминается с трудом. А мне почему-то запомнился тот день. Мы выпускали очередной номер (тогда еще были популярны винтажные бумажные еженедельники) и обсуждали, кто же его «заказал». Сошлись на том, что Лазаренко. Мы настолько увлеклись своим «расследованием», что даже не посмотрели, какая фотка иллюстрировала статью об убийстве Евгения Щербаня. Просто написали в «сопроводиловке» к материалу: «фото Щербаня». Наш абсолютно аполитичный дизайнер, который уже тогда жил в своем виртуальном мире, клацнул в своей базе и вытащил фото Щербаня. Правда, не Евгения, а Владимира. Прикол, как вы понимаете, был в том, что Владимир Щербань в то время был донецким губернатором. Представляете, каково ему было увидеть свой портрет в траурной рамке на первой полосе? Это же был более чем прямой намек: «ты следующий». Что тут началось… На сайте, конечно же, просто поменять фотку. А тогда тираж еженедельника изымался из киосков «Союзпечати». Сотрудники отдела распространения «ловили» поезда, которые везли номер с фотографией не того Щербаня в регионы.
В изымании тиража активное участие принимали представители организованных группировок. Мы же ничего этого не знали. Сдали номер поздно ночью и отправились бухать с чистой совестью. Но злые люди подняли меня очень рано, привезли в редакцию, которая напоминала на тот момент спортзал: люди с развитой мускулатурой быстро бегали туда-сюда и что-то искали. В уголке дремал наш дизайнер. Пытали нас долго: кто заказал, сколько заплатили? Через несколько часов даже до них дошло, что все получилось само собой.
Странно, но своего обещания «спалить к ебеням эту епаную редакцию вместе с этими кончеными дебилами» ребята с развитыми торсами так и не сдержали. Честно говоря, очканули мы тогда сильно. Ну не каждый же день вас приходят мочить
Странно, но своего обещания «спалить к ебеням эту епаную редакцию вместе с этими кончеными дебилами» ребята с развитыми торсами так и не сдержали. Честно говоря, очканули мы тогда сильно. Ну не каждый же день вас приходят мочить. Но у дизайнера оставалось в заначке, и мы тогда побороли стресс. К ночи нам уже было все по барабану. Потом пришел «смотрящий» за редакцией. А должен вам сказать, что наш еженедельник тогда переживал смену собственника. Какие-то местные бандюки отобрали его у интеллигентного основателя с целью получения прибыли и завладения зданием редакции. Они, честно говоря, не знали, что с нами, журналистами, делать и поэтому особо не вмешивались в творческий процесс. Но зарплату исправно задерживали. Или платили малыми частями. И тут они познали в полной мере значение печатного слова. Короче, с горя напились вместе с нами.
Наутро меня откомандировали заглаживать инцидент. Потому что я отвечал за тот номер. Поплелся я с перепоя в Раду. Щербань (который живой) был еще и депутатом. Нашел, значит, каких-то его помощников, подвели они меня к «телу». Извинился, значит. Грю, ошибка произошла. Давайте, чтобы загладить данный инцидент, вы мне какой-то красивой херни наговорите, типа умный политик, а мы все красивенько отредактируем и напечатаем. С выносом на первую страницу. И фотку сделаем такую, шо хоть в гроб клади. Вы будете смеяться, но с перепоя я нес примерно такой текст. Сую, значит, ему под нос большой японский диктофон. Он его выключает и выдает длинную тираду. Даже связки между словами и те матерные. А шо мне делать? Стою, значит, удачно изображаю полного дебила (без всякого напряжения) и ковыряю пол. Когда Щербань проорался, то сам включил диктофон и начал что-то бойко говорить насчет экономических показателей области, новой Конституции, а также прочую любопытную фигню. Потом я полдня сидел, упорядочивая данный поток сознания и «разбивая» его типа умными вопросами: «Как интересно, не могли бы вы на этом остановиться подробнее?», «Вы действительно так считаете?». Наши местные «бандюки» периодически заглядывали в дверь и пытались поторопить. Волновались, значит. Еще бы: под офисом стояли две бригады решительно настроенных молодых людей, которые тоже контролировали процесс. Дизайнер, видимо, чувствовал свою вину, поскольку приволок шоколадку и бутылку колы. Но не с колой. Шоколадку он сам сожрал от волнения, а «колу» я у него отобрал.
Труднее всего было придумать заголовок этому интервью. Кто занимался этим делом, тот знает. После долгих мучений получилось следующее: «Владимир Щербань: ко всему, что вокруг меня происходит, я отношусь философски». Приепаться, как говорится, не к чему. Развернул бумажку с телефоном помощника Щербаня и сообщил: готово. Даже на факс слать не пришлось текст. Через десять минут он был у меня. Долго вычитывал, с кем-то созванивался. Короче, устаканили. Сели уже с ним отмечать успешное завершение процесса. Вот он мне рассказал и о Паше, и о Юле… В том, что она к этому была причастна, у него лично не было никаких сомнений. Но кому это сегодня интересно? Разве что историкам и таким вот случайным участникам событий. Еще один интересный момент, связанный с Юлей. Как потом выяснилось, наши бандюки развели «ЕЭСУ» на деньги. Типа, купите газету, недорого просим. Только дайте денег на выплату задолженности по зарплате сразу, а то разбегутся журналюги. Деньги действительно поступили. Сумма по тем временам очень значительная – почти сто пятьдесят тысяч. Налом. Бандюки их быстро освоили и стали просить еще… Мда…
В общем, я что думаю: некстати очень заболела Юля. Ведь после «ЕЭСУ» она должна за Щербаня что-то сказать. Мне интересно. Чисто с исторической точки зрения.