В последние дни одной из самых популярных тем в деловых кругах стало решение Верховного суда Украины, суть которого звучит так: обанкротившиеся заемщики могут не отдавать банкам свои залоги. Финансисты встревожены, что новый судебный прецедент спровоцирует волну умышленных банкротств для признания договоров залога недействительными. Бизнес же, напротив, радуется. Время, когда банки издевались над переживающими трудности должниками, добивая их штрафными санкциями и растущими процентами, похоже, заканчивается.
Судебное дело, о котором идет речь, касается спора «Райффайзен Банка Аваль» и физического лица, выступившего поручителем по кредиту малоизвестной фирмы ООО «Миком-Хаус». Правда, теперь все персонажи этой истории уже не просто известны, а в некотором роде стали фигурами нарицательными.
В августе 2007 года банк выдал компании кредит на $7 млн. В 2011 году фирма «Миком-Хаус» была признана банкротом и ликвидирована. Банк этот момент упустил. И только постскриптум подался в Печерский суд, пытаясь отобрать залог. Но суд принял решение, которым договор ипотеки признал прекращенным в связи с ликвидацией юрлица. Следующая судебная инстанция это решение пересмотрела. Апелляционный суд Киева принял сторону банка, указав, что кредитор имеет право удовлетворить свои требования путем взыскания залога в случае ликвидации заемщика. Это решение оспорил поручитель, сославшись на неодинаковое использование одних и тех же норм материального права. Точку в дискуссии поставил Верховный суд, определив, что в случае ликвидации должника права залога также считаются остановленными.
Теперь суды всех инстанций обязаны привести свою судебную практику в соответствие с постановлением Верховного суда Украины. И, хотя в Украине не действует система прецедентного права, как на Западе, с уверенностью можно сказать, что решения по аналогичным спорам будут вынесены не в пользу банков.
Банкиры по этому поводу уже напряглись и комментируют в крайне мрачном ключе, из серии «теперь умышленные фиктивные банкротств станут нормой, с целью ухода от выполнения долговых обязательств перед банками, и это резко ухудшит финансовое состояние банковской системы Украины».
На самом же деле все немножечко не так. Вернемся на несколько лет назад, в кризисные 2008-2009 годы, когда бизнес и частные лица столкнулись с целым вихрем проблем. А банки не только не помогали своим клиентам их решать, а, напротив, усугубляли. Доводя одних до разорения, других – вообще до самоубийства.
Вернемся на несколько лет назад, в кризисные 2008-2009 годы, когда бизнес и частные лица столкнулись с целым вихрем проблем. А банки не только не помогали своим клиентам их решать, а, напротив, усугубляли. Доводя одних до разорения, других – вообще до самоубийства
В этом плане хрестоматийной является история моего одноклассника, который на волне ипотечного ажиотажа влез сразу в два кредита – на квартиру и на машину. Кто-то скажет, мол, сам виноват, не рассчитал силы. Но, во-первых, так весь мир живет – в кредит. И без кредитов не было бы строительного бума в Украине, в свою очередь поднявшего несколько отраслей: производство металлопроката, стройматериалов, перевозки и проч. Во-вторых, знал бы, где упадешь, соломку бы подстелил. Мировой экономический кризис не предсказывал ни один нобелевский лауреат, ни одно светило научной мысли. Откуда мог догадываться о надвигающейся угрозе обычный топ-менеджер обычной производственной компании?
Все рухнуло в одночасье. Компания пострадала от кризиса и сократила персонал. Мой друг оказался в числе уволенных. Жена – в декрете с маленьким ребенком. Кредиты – в валюте. Гривна обвалилась в полтора раза, квартира подешевела вдвое. А платежи по кредиту шли не просто в прежнем объеме – банк, как у нас водится, в одностороннем порядке повысил процентную ставку. За конвертацию кредита в гривну взимались серьезные комиссионные. За даже минимальную просрочку платежа – начисление устрашающих штрафных санкций.
Сначала семья платила только проценты, откладывая на будущее выплату «тела» долга. Потом не стало денег и на проценты. И к делу почти сразу подключились коллекторы. Они ежедневно звонили кормящей матери и рассказывали, какие ужасы ожидают нерадивых заемщиков в банковском аду. Еще через месяц эти уроды принялись не просто звонить, а уже приходить домой, стучать ногами в дверь и кричать, что вот-вот банк заберет квартиру и продаст «по остаточной стоимости».
От квартиры мой друг с женой были готовы избавиться, но… Продать ее и переоформить остаток долга на другое лицо банк не позволял. А стоимость, которую можно было выручить за жилье на банковском аукционе, уже не покрывала «тело» кредита, тем более с процентами и пеней. Поэтому, даже выкатившись с женой и ребенком на улицу, безработный топ-менеджер все равно оставался должен банку, как говорится, по жизни.
Он пытался оформить процедуру личного банкротства, но для этого нужно было быть физлицом – частным предпринимателем (ЧП), иметь долг в 189 тыс. грн., и не иметь возможности погасить его. Адвокат советовал ему для надежности организовать еще один долг перед другим, например, знакомым или родственником. Но сам же и признавал, что судебная перспектива у такого маневра весьма сомнительна.
Пока мой приятель метался в поисках одновременно работы и денег на выплату кредита, банк издевательски поглядывал на его мытарства. Он не только не предлагал выход для добросовестного заемщика, попавшего в полосу неприятностей, но и всячески подчеркивал, что только лишь мораторий на изъятие кредитного жилья останавливает его от резких действий, и скоро он до них доберется.
Эта история закончилась очень страшно: после очередной стычки с коллекторами у друга случился инсульт. Организм не выдержал нервного напряжения. 38-летний спортивный парень превратился в «овощ», о котором теперь заботятся его родители. Жена забрала детей и уехала из «проклятой» квартиры к матери в Мариуполь
Эта история закончилась очень страшно: после очередной стычки с коллекторами у друга случился инсульт. Организм не выдержал нервного напряжения. 38-летний спортивный парень превратился в «овощ», о котором теперь заботятся его родители. Жена забрала детей и уехала из «проклятой» квартиры к матери в Мариуполь. А я никому не советуют вступать в тесные связи с банками. Те еще сволочи…
Конечно, кто-то скажет, что, мол, не нужно обобщать. Есть очень приличные банковские учреждения с вполне вменяемым персоналом и доброжелательной корпоративной культурой. Но это, скорее, исключение из правил. В целом даже банальное общение с крупными банками на тему вкладов или текущих счетов (упаси Бог, не кредитов) – это сплошное унижение. Одни навязывают тебе кредитную карточку, причем с настойчивостью маньяков. Другие бодро принимают вклады, но крайне неохотно отдают назад по истечении срока договора. И постоянно чувствуешь себя просителем, будто не они пользуются твоими деньгами, а ты пришел погреться у их очага.
Должникам я не завидую вообще. Поведение банков – одна из главных причин, почему, несмотря на потуги власти, в стране так и не удается нарастить объемы кредитования производственного сектора. За 20 лет независимости они, скажем честно, так и не стали реальному сектору товарищами. Точнее, они товарищи из той породы, что «в овраге лошадь доедают».
И когда в январе этого года вступила в силу новая редакция закона «О возобновлении платежеспособности должника или признании его банкротом», банки буквально слюни пускали от удовольствия, ожидая, что теперь они первыми будут «свежевать убитую дичь».
Считается, что именно под влиянием банковского лобби, была продвинута статья 1 закона, которой вводится новый статус кредиторов – «кредиторы, чьи требования обеспечены залогом (обеспеченные кредиторы)». Требования таких кредиторов удовлетворяются вне очереди. Юристы отмечали, что, так как банкам запрещено выдавать необеспеченные кредиты, большинство из них подпадут под данное определение.
Но после нынешнего решения Верховного суда Украины ситуация несколько изменилась. Отныне банкам под угрозой потери и залога, и кредитных денег придется предупреждать банкротство заемщиков, стараться не довести предприятие до ликвидации, а, напротив, помогать ему выкарабкаться, чтобы обрести платежеспособность. По мнению специалистов, это означает, что банкам придется более охотно идти навстречу просьбам пересмотреть процентную ставку в сторону снижения, не усердствовать со штрафными санкциями и реструктуризировать проблемные долги. Все это они могли бы делать и раньше, но… не делали. Предпочитая попыткам войти в положение клиента обращение к безбашенным коллекторам.
Впрочем, далеко не все представители бизнеса смотрят на ситуацию так оптимистично. Некоторые полагают, что «старую собаку новым штукам не научишь». И те банки, которые раньше не шли навстречу должникам, и в новых судебных реалиях не станут этого делать. Они просто начнут умышленно затягивать процедуру банкротства своих заемщиков или же обжаловать сам факт открытия судебного производства по делу об их неплатежеспособности.
А те немногие структуры, которые не «додушивали» своих партнеров в трудный период, в дополнительном стимулировании к добрым намерениям не нуждаются…