29 октября – очень специфическая дата для американской истории. Это день рождения Великой депрессии. Биржевой крах, начавшийся в “черный четверг” 24 октября 1929 года, логично завершился падением Нью-Йоркской фондовой биржи. За несколько дней инвесторы лишились почти $30 млрд. Но история учит тому, что… ничему не учит. После этого было еще как минимум два подобных кризиса – 1987 года (“черный понедельник”) и 2000-го (бум доткомов). Оба стали следствием инвестиционной эйфории.
Все мы слышали о Великой депрессии, но мало кто ответит на вопрос: с чего все началось? А началось все с… инвестиционной лихорадки, которая надула первый в истории финансовый пузырь.
В 1928 году Америка была на пике оптимизма. Тогдашний президент Калвин Кулидж написал в послании конгрессу «О положении страны», что у США «никогда еще не было таких приятных перспектив, какие сулит настоящий момент».
За годы биржевого бума (1924-1929 гг.) индекс Доу-Джонса вырос в четыре раза. Американцам казалось, что так будет вечно. Миллионы обывателей начали вкладывать личные сбережения в акции. Те, у кого не хватало собственных средств, брали взаймы у брокеров.
Пользовалась спросом модель инвестирования, при которой клиент покупал акции, скажем, на $10, но платил всего $1. Остальные брал как бы в долг у брокера. Пока курсы акций росли, система работала. А с началом падения брокеры стали требовать у должников всю сумму. Те, конечно, не могли ничего вернуть, потому что в мгновение ока лишились и работы, и сбережений. Да и $10 по тем временам были немалые деньги.
Справедливости ради нужно отметить, что пресловутая инвестиционная лихорадка, бум на рынке ценных бумаг, увеличение объемов кредитов (в том числе потребительских – на покупку недвижимости) стали не просто банальной финансовой пирамидой. У эйфории имелось веское обоснование – рост ВВП США, почти полная занятость населения, бурно развивались новые отрасли и технологии.
Промышленники давили на правительство, чтобы им создали условия для доступных кредитов. Власть согласилась, и с 1920 по 1924 год ФРС понизила свою базовую ставку с 7% до 3% годовых. Начиная с сентября 1924-го по февраль 1928 года ставка Федрезерва оставалась в диапазоне 3-4% годовых.
Однако заемные ресурсы пошли не только и не столько в реальный сектор, сколько на биржу, подпитывая ажиотажный неконтролируемый рост фондового рынка и спекуляции на акциях. Грубо говоря, акции и прочие финансовые активы продавались значительно дороже их настоящей стоимости.
Читала мнение аналитиков, что в Соединенных Штатах на тот момент еще не было четкого законодательства по предотвращению фондовых спекуляций и финансовых пузырей. И потому все рухнуло. Однако, как показывают биржевые крахи 1987 года и 2000-го, наличие законодательства обвалу фондового рынка не помеха.
В общем, все росло до какого-то момента, когда дальше подниматься было некуда. Пик спекулятивного спроса “уперся в потолок” 3 сентября 1929 года: именно тогда промышленный индекс Доу-Джонса вырос максимально за все время наблюдений – до 381 пункта, после чего начал постепенно снижаться.
24 октября раздался первый тревожный звонок для американской экономики – цены на акции резко обвалились. В ходе торгов на Нью-Йоркской бирже индекс Доу-Джонса падал на 26% – с 326 до 272 пунктов. Рынок охватила массовая паника, и за одну торговую сессию инвесторы продали почти 13 млн. ценных бумаг. Этот день вошел в историю США как «черный четверг».
В пятницу котировки попытались восстановиться, но уже в понедельник паника усилилась, а во вторник, 29 октября, произошел крах Уолл-стрит. Индекс Доу-Джонса опрокинулся до 212 пунктов, и общие потери инвесторов достигли $30 млрд. За несколько дней было “скинуто” около 30 млн. акций. Рынок упал почти на 40%. Это больше, чем правительство США потратило за все время Первой мировой войны.
Странной была реакция на обвал фондового рынка со стороны ФРС: там продолжали снижать процентную ставку. К 1 июня 1931 года она достигла 1,5% годовых. Но действия регулятора не остановили кризис, а только подпитали его.
Второй ошибкой было невмешательство власти. Тогдашний президент страны Герберт Гувер в обращении к нации заявил, что “экономическую депрессию нельзя вылечить решениями законодательной и исполнительной власти. Экономика должна сама залечить свои раны с помощью собственных «клеток» – самих производителей и потребителей”. Он был не прав.
Американские фирмы лишились возможности продавать свои товары в прежних масштабах. Компании начали сокращать объемы производства и штат сотрудников. Американцы потеряли сбережения, вложенные в акции. Попытка забрать деньги из банков привела к банкротству в общей сложности 4835 банков. Суммарно на депозитах этих организаций было размещено $3,2 млрд. Правда, это произошло не за несколько дней, а за несколько лет. Но все же…
Если в 1929 году уровень безработицы в США составлял всего 2%, то в начале 1932 года достиг 25% – без работы остался каждый четвертый американец. Тем временем у многих были кредиты на частные дома (в моду только что вошли таунхаусы) и даже автомобили.
При этом в США с 1920 года действовал сухой закон. Цены на черном рынке были завышены почти в пять раз. Подпольный алкобизнес был целиком в руках гангстеров. По данным Бюро экономического анализа США, с 1929 по 1932 год американский товарооборот рухнул почти в три раза. Объем импорта уменьшился с $5,5 млрд. до $1,9 млрд., а уровень экспорта – с $6 млрд. до $1,9 млрд.
Поэтому если вы спросите, почему США за неполных два коронавирусных года закачали в экономику свыше $3,5 трлн., ответ очевиден: они панически боятся повторения Великой депрессии, одной из причин которой считается ошибочная политика власти по принципу “само утрясется”.
Только после избрания президентом США Франклина Рузвельта, чья администрация разработала экономическую программу “Новый курс”, Соединенные Штаты начали постепенно выходить из депрессии. Причем сделали они это, как обычно, за счет других стран.
Основным ноу-хау Рузвельта был отказ от так называемого золотого стандарта. Ранее доллар был напрямую привязан к фиксированному количеству драгметалла. Аналогичная практика действовала во всем мире. Государство могло выпускать лишь определенное количество денег, соразмерное золотым запасам страны.
В 1933 году Федеральная резервная система под давлением Белого дома отвязала доллар от золота и пустила его в “свободное плаванье”. В результате доллар начал резко слабеть, отчего производители США получили ряд торговых преимуществ по сравнению с европейцами и СССР. При этом американцам инфляцию доллара компенсировали эмиссией. А долларовые активы иностранцев и других государств обесценились.
Это явно видно по финансовым показателям: в 1936 году экспорт США вырос до $3 млрд., рост ВВП ускорился до 12,9%, а уровень безработицы опустился до 13%. При том, что ВВП в 1937 году увеличился лишь на 5,1%, а в 1938-м вновь снизился на 3,3%. Ну а дальше была Вторая мировая война, на которой американская промышленность крупно заработала, и экономика выздоровела окончательно.
С тех пор в мире было много кризисов, в том числе и глобальных. Но аналогичных биржевых крахов насчитали только два: “черный понедельник” 19 октября 1987 года, день, в который произошло самое большое падение Доу-Джонса за всю его историю – 22,6 % (в результате фондовые биржи Австралии потеряли 41,8 %, Канады – 22,5 %, Гонконга – 45,8 %, Великобритании – 26,4%), и лопнувший пузырь доткомов 10 марта 2000 года.
С последним все ясно: пузырь образовался в результате взлета акций интернет-компаний (преимущественно американских), которые оказались переоцененными. И когда индекс NASDAQ достиг 5132,52 пункта (дневной пик) в течение торгов, то к вечеру он упал более чем в полтора раза.
А вот обвал 1987 года до сих пор до конца не объяснен. Считается, что он возник по совокупности причин: четыре года подряд (как и перед первым крахом 1929 года), с 1982-го по 1986-й, фондовый рынок США рос и вызывал оптимизм у инвесторов. Индекс Доу-Джонса удвоился. Потом вдруг рухнул. Эйфория сменилась пессимизмом. И никто толком не понял почему.