Первый гвардеец "кардинала Сарко"

Вандеец в Матиньоне. А вы как думаете: Николя Саркози — это голова! Его выбор не всем понравился. Кое-кого даже разочаровал: такие реформистские обещания — и столь умеренный подход.
Франсуа Шарль Арман Фийон родился в семье вандейца. В данном случае это не «квалификация» тех дремучих селян, над коими Виктор Гюго потешался в «93-м году». Вандейцы — конечно, народ обстоятельный и неспешный, но дьяволов живьем средь белого дня «своими глазами» уже не видят. Фийон — из той глубинной Франции, о которой забывают в горячке парижской жизни, но которая постоянно добавляет свежести в застоявшийся декаданс политической элиты. У нового премьера даже нет типичного для главы кабинета образования — Сорбонна плюс Национальная школа администрации. Сравнение нового премьера, сына сельского нотариуса, с предшественником, скорее, в пользу суперинтеллектуала Доминика де Вильпена. Если того называли «последним мушкетером Ширака», то Фийон, возможно, первый гвардеец «кардинала Сарко».
Но подготовка у Фийона глубокая, хотя и не блестящая. Бакалаврат по философии во Франции означает начало карьеры по гуманитарной линии, а не то, что мы привыкли видеть после наших «философских» факультетов. Углубленное знание публичного права не раз помогало будущему премьеру. Начал он с практической работы. Три года стажировки в агентстве «Франс-пресс», одном из лучших новостийных каналов планеты, подготовили к выходу в люди. Депутат от родного департамента Сарт в 1976-м приглашает молодого журналиста со знанием законодательства и политических наук в помощники. Когда его патрона Жоэля Ле Теля назначают министром, Фийон впервые привлекает национальное внимание — он становится заместителем шефа министерской канцелярии. Ле Тель долго в министрах не продержался, а его протеже начал делать карьеру: сначала — генеральный советник, что во Франции соответствует примерно нашим депутатам облсоветов, а затем — самый молодой депутат Национального собрания. С именем Ле Теля связан единственный и, прямо скажем, весьма «натянутый» компромат в карьере Франсуа Фийона. Депутат Жоэль Ле Тель считался гомосексуалистом. Тень подозрения упала на все его окружение, но примерный семьянин и католик Фийон быстро избавился от нежелательного «голубого шлейфа». Пятеро его детей и ни единой интрижки на стороне — лучший «мандат доверия» во французской политике.
Фийона считали близким к Филиппу Сегену — одному из наиболее ярких французских политиков 80—90-х. Из окружения Сегена будущий премьер «трамплинуется» (по-французски и так можно сказать!) в кабинет Эдуара Балладюра министром высшего образования. Следующая ступень: Фийон становится «третьим номером» — министром социального обеспечения в кабинете Жана-Пьера Раффарена. Это — уже после второй победы Жака Ширака.
Оппоненты мсье Фийона начинают свои комментарии по поводу его назначения риторической фразой: «А вы, пенсионеры, помните реформу 2003-го?..». Именно тогда французы получили 35-часовую рабочую неделю — как считается, за счет урезания пенсионных выплат. Фийону также пришлось выкуривать студентов и лицеистов из университетов и колледжей: весной 2005-го десятки тысяч учащихся заняли аудитории, протестуя против нового закона об образовании. Министру пришлось уступить, но он никогда не отступает: поправки о порядке получения степени бакалавра он снял с повестки дня, а остальное таки протащил через Ассамблею! Терпение Фийону отказало уже после провала референдума о Европейской конституции два года назад. Кабинет Раффарена пал, а Доминик де Вильпен в свое правительство министра не пригласил. Фийон публикует раздраженную статью в «Монд» со словами «об этом Шираке никто ничего не вспомнит — кроме моих реформ». И переходит в лагерь к национальному вундеркинду Саркози…
Социальный голлист. Не очень удачное выражение, но никакой перевод не передает сарказма и одновременно истинности, заложенных в этом политическом «ник-нейме» Франсуа Фийона. Он стал шефом избирательного штаба Саркози («директором», как принято называть во Франции). Выборы выиграл — ведь блистательный Николя стал президентом!
К началу кампании Фийон перепрыгнул из жесткого министерского кресла в сенаторское — помягче. Сенаторов, именуемых зачастую весьма непочтительно «старыми пе…нами», обычно не рассматривают как потенциальный политический резерв. В государственной машине Пятой республики Сенат необходим, но не настолько, чтобы о нем помнили ежедневно. Для Фийона верхняя палата превратилась, с одной стороны, во временную «отсидку», с другой — в стартовую площадку. Есть еще и сторона третья: а если бы Сарко не выиграл выборы? В таком случае — сенаторы живут долго и счастливо!
С политической точки зрения Фийон — один из тех голлистов, которых относят к неоголлистам, но они, по сути, никогда не знали истинного голлизма. Проще говоря, Фийон — «среднеправый» по всем показателям. Никто и никогда не мог обвинить его в недостатке политической прозорливости, но особой мудрости тоже не наблюдалось. Мужество ему не приходилось демонстрировать — в отличие от Саркози, который в одиночку ходил на десятитысячные собрания французских мусульман. Свое ограниченное желание рискнуть Фийон канализирует на автогонках: еще будучи министром, принял участие в ралли «Манс-Классик» на «Феррари 250 GT». Результат забылся по давности лет (2003), но явно — не золотой кубок. Когда говорят «Фийон водил болид», это само по себе вызывает уважение. На «Манс-Классик» на трассу выводят машины… 50-х годов. Риск — благородное дело, особенно если шампанское открывает кто-то другой.
Партия, которую Фийон повел на выборы, сейчас называется «Союз в движении» (Union en Mouvement). Предыдущее название, еще определенным образом связанное с голлистскими корнями, — Объединение в поддержку республики (Rassemblement pour la Republique, RPR) — левые шутники постоянно путали (делали вид, что путали) с Rapid Plasma Reagin. Аббревиатура та же. Обозначает она… тест на сифилис. Можно смеяться!
Эти наследники голлистов и неоголлистов лишены явного «политического содержания». Их реформизм — прагматичен, в отличие, например, от мессианизма рейгановского образца или отблеска имперского величия при Маргарет Тэтчер. Сам же Фийон более чем осторожен. Французские аналитики пишут, что при таком гиперактивном президенте, как Саркози, необходимо держать осторожного и умеренного премьера. «Прорыв — это Николя. Стабильность — это Франсуа» — электоральный стишок времен недавней кампании.
Правда, Фийону не придется кривить душой: он тоже реформист. Различие между ним и президентом лишь в словесном обрамлении. Саркози: «Больше работать — больше получать». Коротко, энергично, доходчиво. Прямо в лоб, так скажем. Фийон: «Там, где действует много налогов, там занятость всегда меньше». Вроде тоже либерально, но как-то квело. Социальная программа Фийона, как это ни странно, может удовлетворить даже профсоюзы. В конце концов, необходимость реформирования французской модели непонятна только нефранцузу. Проблема лишь в скорости и глубине преобразований. Фийону придется выполнять предвыборную платформу президента, беря на себя большинство негативных последствий. Прогноз прост: если в течение года «Сарко-Лэнд» будет создан, Фийон сохранит пост, может быть, до конца полномочий президента. Если же нет — превратится в технического премьера, следующим может стать «чистый саркозист».

Аналитики посерьезнее обращают внимание на то, что Фийону трудно будет осуществлять «прорывную» программу Саркози, рассчитанную на тотальную приватизацию. Сам премьер — это видно из его карьеры — никогда не работал в частном секторе. В этом смысле не следует удивляться, что Фийона иногда называют «анти-Саркози». Открытость и искрометная публичность Сарко резко контрастируют с осторожностью и нежеланием «встревать» у Фийона. В детстве он учился в иезуитском колледже, его отец обожал де Голля и ненавидел англичан. А мальчик, как впоследствии выяснилось, старого генерала ценил только на почтовых марках для коллекции и втайне мечтал поехать в Англию.

Психоаналитики мечтают о таких пациентах, но… Фийон здоров телом и душой. Ему прочили пост министра обороны, поскольку в партии он всегда считался знатоком военных дел.

От Фийона не ожидают сюрпризов — от него ждут регулярной работы. Особенно в ближайшие недели — до парламентских выборов. 17 миллионов французов, голосовавших за Сеголен Руайяль — вот тот «суммарий отрицания», с которым придется столкнуться Саркози. Выбор в пользу Фийона — выбор удачный. В нео-неоголлистской партии никого левее и «социальнее» уже нет. Представьте себе, что Национальную ассамблею завоевали социалисты и их союзники — и в этом варианте Фийон придется ко двору. Одна его знакомая как-то заметила: «Франсуа вас не заинтригует. И вы не услышите от него откровений по телефону…».