Восстановление справедливости

Партия регионов предлагала назвать это просто «трагедией украинского народа», но ее не поняли. Теперь у нас есть свой Геноцид. Восстановлена историческая справедливость. Вопрос: что дальше?

Согласно тексту нового закона (уже подписанного президентом), публичное отрицание Голодомора запрещено. Это официально считается унижением достоинства украинского народа и является надругательством над памятью миллионов жертв голодомора. Этот пункт, видимо, введен специально для украинских коммунистов, которые имеют на сей счет свое мнение и за такие законы не голосуют принципиально.

А для всех, кто не коммунист, это должно стать толчком к объединению нации. Вот только объединится ли она? Поразительным образом общественное мнение, исключительно благодаря которому была свергнута преступная власть, и Виктор Ющенко получил возможность обратить внимание общества на болезненные темы, им же игнорируется.

Давайте немного оглянемся назад: согласно результатам опроса, проведенного в сентябре Киевским международным институтом социологии, большинство украинцев не считают Голодомор 1930-х годов актом геноцида украинского народа. С утверждением, что Голодомор был этническим геноцидом, тогда соглашался лишь каждый седьмой.

94,4% читали и слышали про голод в 1932-33 годах. 65% уверены, что голод был вызван главным образом действиями власти, и еще почти столько же уверены, что власть это сделала специально. Не связывают голод с действиями государства – 35%. Социологи, комментировавшие полученные результаты, предположили, что украинской власти, рассчитывающей на широкое признание Голодомора геноцидом на международном уровне, следует активнее формировать общественное мнение среди собственных граждан.

Но власть, как говаривал народный депутат Борис Беспалый, должна быть немного впереди общественного мнения. Быть может, это и правильно. По мнению ведущего научного сотрудника Института социологии НАН Украины, доктора социологических наук Александра Стегния, сегодня многие молодые люди не знают истории, она им неинтересна. «Ссылаться при таких обстоятельствах на показатели «каждый седьмой», значит, играть цифрами», – заявил социолог в интервью «Версиям».

«Давайте отодвинем в сторону политику. Есть документы, база архивов советских, которые открыты для изучения… Документы и пленки доказывают, что было целенаправленное истребление народа голодом, изъятием урожая. Это было сделано умышленно, – говорит Стегний. – Директивы по истреблению своего народа шли из Москвы, а наши холуи их выполняли. Украинский народ сократился на пять миллионов человек, это сравнимо с потерями в Великой Отечественной войне».

По словам социолога, масштабы голода на Кубани и в Поволжье несопоставимы с украинскими. А причиной тому – желание Москвы уничтожить Украину как центр кулачества, буржуазии, сопротивления советской власти. Была стерта целая социальная прослойка, за счет которой были созданы колхозы и проведена индустриализация.

«Это коллективная историческая память, то, что делает народ народом. У нас она вот такая горькая. Это позор тому режиму и сталинизму. Голодомор признали геноцидом, будет дата в исторической памяти и истории народа, и молодежь должна это знать», – говорит Александр Стегний.

Вот только будет ли молодежь знать? У нас есть и другие памятные даты, знаковые с точки зрения истории, однако для молодых людей это ничего не меняет. Сторонники утвержденной трактовки закона во главе с Ющенко не потрудились сформировать общественное мнение до его принятия, так отчего же они будут заниматься этим после? От этого путаница с восприятием истории в головах украинцев еще более усиливается. Откуда же тут взяться интересу?

Если мы клеймим позором преступный режим, то какое отношение должно быть к Великой войне, в который этот режим выстоял и победил – вместе с народом? Или имеем ли мы моральное право продавать иностранным инвесторами объекты тяжелой индустрии (такие, как построенный в 30-е годы комбинат «Криворожсталь»), созданные за счет смерти и страданий украинского народа, а потом эти деньги проедать?

Если сталинская политика была направлена на искоренение крестьянства вообще, как носителя чуждой частнособственнической идеологии, то можно ли это считать геноцидом, определяемым как «истребление отдельных групп населения по расовым, национальным или религиозным мотивам»? Допустима ли трактовка «геноцид все же не украинцев, но всех, кто жил тогда на этой земле», которую, желая быть идеологически выдержанными и толерантными одновременно, приняли наши депутаты? Ответственна ли современная Коммунистическая партия (которую, опираясь на тему Голодомора, украинские националисты требуют запретить) за тогдашнюю политику?

Впрочем, открыто обсуждать эти нюансы, похоже, никто не спешит, поскольку «правильное» направление определено, и нет пути назад. Россия вот нервничает. Наша соседка, правопреемница СССР, где далеко не все еще поняли, что такое быть русским, а что – россиянином и где заканчивается Советский Союз, а начинается независимая Россия, ждет подвоха. РФ ждет, что Украина потребует у нее контрибуцию.

На этот случай даже заготовлен ответ, мол, отдадим, но только за вычетом стоимости всего, что было построено на территории претендующего государства до 1991 года. Это предубеждение возникло неслучайно, поскольку, по мнению россиян, настаивая на слове «геноцид», Украина отрицает, что политика советской власти по отношению к собственному народу была одинакова ко всем.

Не власть уничтожала всех, а русские уничтожали украинцев – так воспринимается наша позиция в РФ, где будущий маршал Тухачевский топил в крови крестьянские восстания. И для иностранцев, к которым апеллирует Украина, понятие «советская власть» – это обычно русские. А русские ведь помнят великого писателя Льва Толстого, который говаривал, что в России голод наступает не тогда, когда хлеб не уродился, а когда не уродилась лебеда. И потому нервничают.

Естественно, предъявлять претензии Украина вряд ли будет, это выглядело бы странно. Хотя кто его знает… МИД России на всякий случай счел необходимым напомнить, что в 2003 году, на 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Украина и Россия вместе с 25 другими государствами приняли совместное заявление по случаю 70-й годовщины Великого голода (так назывался этот документ). В нем подписанты выразили глубокое сочувствие миллионам украинцев, русских, казахов и представителей других народов, ставших жертвами голода тех лет, и осудили тоталитарный режим.

Лично мне непонятно, почему такая трактовка, пусть и имеющая свою специфику с точки зрения международных отношений, считается неправильной. Да, мы говорим о трагедии, свидетельств которой множество. Потомки тех, кто умирал от истощения, ел котов, собак и собственных детей, хранят в себе всю боль и страдания их родных. Они готовы рвать зубами глотки тем, кто пытается преподать голод как следствие неурожая или, пуще того, лености украинских крестьян. Но эти же люди позиции президента и парламента однозначно не разделяют. Конечно, тут уже мы говорим не о социологической выборке, а о впечатлениях от личного общения.

Есть мнение, что, как бы цинично это ни звучало, принятие документов, подобных Закону о Голодоморе, это во многом мера самоуспокоения для президента, который не способен сделать что-то толковое. Как заметил в интервью «Версиям» политолог Кость Бондаренко, «президент очень любит историческую тематику и пытается ее максимально эксплуатировать. Это полностью заменяет реалии или стратегические вещи».

И за принятием закона может последовать лишь ежегодное зажигание свечей на Михайловской площади, но не более того. Никакого сплочения нации, никакой ответственности перед еще живыми свидетелями тех ужасов, например, в виде элементарных льгот, социального статуса, прибавок к пенсиям, чтобы люди хотя бы на старости лет могли нормально питаться. Льготы и прочее – это не догма, это просто первый пример, который пришел в голову. Но ведь об этом за все годы риторики на тему Голодомора никто даже не заикнулся. Зато, когда через много лет кто-то спросит бывших государственных деятелей, что было сделано за годы их правления, будет дан ответ: мы построили несколько мемориалов и установили историческую справедливость. Вроде бы.