Уполномоченный Верховной Рады по правам человека Нина Карпачева производит впечатление эмоциональной женщины. Может быть, даже чересчур эмоциональной. Она упорно называет свою должность «омбудсман», хотя все больше привыкли к традиционному «омбудсмену». В пресс-службе бережно хранятся отзывы о деятельности Карпачевой, переплетенные в огромный талмуд, а в фойе административного помещения омбудсмена развешены ксерокопии статей, в которых речь идет о деятельности этого органа. Дальнейшая судьба Нины Ивановны еще не ясна, поскольку парламент не проголосовал за утверждение ее на должности на второй пятилетний срок. Журналисты «Кіевского Телеграфа» выяснить дальнейшие планы «омбудсмена-омбудсмана».
Нина Ивановна, вы — первый украинский омбудсмен. Можно ли сказать, что этот институт уже укоренился в украинской политической системе?
— Да, действительно, главное заключается в том, что институт уполномоченного по правам человека состоялся. Омбудсмен возглавляет данную структуру, но с ним работает коллектив, обеспечивающий его деятельность. Это первая попытка создать в Украине независимый институт, в том числе и от органа, который его формирует. Хочу подчеркнуть, что парламент — это альма-матер для уполномоченного по правам человека, которая его избирает. Но, вместе с тем, по своей природе омбудсмен должен быть независимым, в том числе и от органа, делегировавшего ему этот мандат.
Другими словами, омбудсмен сделал свое дело?
— Не мне об этом говорить, хотя бы с этической точки зрения. Важно, чтобы проделанную работу оценили другие. И это произошло: свое слово сказали, к примеру, простые люди. За годы деятельности нашей структуры зарегистрировано 270 тысяч писем и обращений — это колоссальный поток, свидетельствующий не только о случаях нарушений прав человека, но и о доверии к омбудсмену.
Изменилось и отношение к нам: от тихого саботажа (ведь было время, когда я и сотрудники секретариата девять месяцев не получали зарплаты и работали как волонтеры) деятельности омбудсмена до признания необходимости нашей работы.
К чести Президента и премьера надо сказать, что ситуация в корне изменилась. Спецдоклад уполномоченного «Защита прав соотечественников за границей» вызвал мгновенную реакцию со стороны высшего руководства страны: были даны поручения премьер-министра всем центральным органам государственной власти по проблемам, затронутым в документе.
Меня как уполномоченного по правам человека не может не радовать такое отношение.
А на чем основывается ваше убеждение, что ситуация с правами человека изменилась к лучшему? Исключительно на основе изменения реакции Президента и губернаторов?
— Наши отдельные позитивные результаты заключаются в том, что мы проводим мониторинг и предъявляем его в виде доклада, а не отчета о проделанной работе. Главный индикатор для нас — это пакты ООН, конвенции и декларации о правах человека. Но, прежде всего, огромное значение имеет рассмотрение конкретных дел. Потому что простого человека, по большому счету, не волнует, какой мониторинг должен представить уполномоченный в ВР и какой документ примет впоследствии законодательный орган. У человека есть конкретная боль, и с ней он приходит к омбудсмену.
Еще одна особенность деятельности уполномоченного заключается в том, что омбудсмен не имеет ни прокурорских, ни судебных функций. Более того, акты реагирования уполномоченного носят сугубо рекомендационный характер. Это предполагает высокий уровень сознания общества и власти, поскольку необходимо реагировать на сигналы человека (омбудсмена), не имеющего реальных властных полномочий. Иными словами, уполномоченный по правам человека в процессе рассмотрения конкретных дел создает прецеденты.
Какие именно?
— Один из недавних — это дело Юрия Мозолы, связанное с пытками во Львовском изоляторе СБУ молодого парня. По закону я вообще не должна была данное дело принимать к рассмотрению, поскольку закончились все сроки (случай произошел в 1996 году). Но омбудсмен руководствуется в своей практике не только законом — в этом тоже специфика данного института. Дело Мозолы действительно было исключительным во всех отношениях, и я приняла его к производству несмотря ни на что. И иск, с которым я обратилась во Франковский суд г. Львова, сам по себе уникален, поскольку затрагивает не конкретных виновников (уже был приговор суда по уголовному делу). Фактически предъявлено обвинение системе — органам СБУ и прокуратуры — в нарушении прав человека, повлекшем в результате истязаний гибель Юрия Мозолы. В конце концов, дело было выиграно в суде, а родители пострадавшего получили 130 тысяч гривен компенсации от Службы безопасности и прокуратуры.
Не обидно, что ваша кандидатура не получила поддержки сессионного зала во время утверждения на второй срок?
— Вы знаете, я столько раз за эти годы сталкивалась с нестандартными ситуациями… Освобождение украинских моряков-заложников из нигерийского плена, похороны жертв Скныливской трагедии — молодой семьи с двумя детьми, мать которых лежала в гробу обезглавленная… Поэтому когда меня спрашивают, как я реагирую на то, что моя кандидатура не прошла в парламенте, отвечаю: совершенно спокойно.
Давайте более подробно остановимся на интриге, связанной с выборами уполномоченного по правам человека. 15 мая вам не хватило восемнадцати голосов для пролонгации полномочий. Почему?
— Знаете, процедура избрания омбудсмена имеет свою специфику: она даже сложнее, чем выборы спикера ВР. Глава парламента тоже избирается тайно, и за его кандидатуру голосуют бюллетенями. Но если кандидатуру на должность спикера имеет право выдвигать один депутат, то в случае с омбудсменом уже на первой стадии выдвижения необходимо получить вотум доверия депутатов. Не менее 113 парламентариев должны поставить автографы под документом о выдвижении того или иного кандидата. А тайное голосование — это уже финиш. Откровенно могу сказать, что одновременно со мной было не менее десяти желающих получить такие подписи и быть избранными.
Фамилии назовете?
— Да вы сами их хорошо знаете.
Михаил Рябец, Семен Глузман, Сергей Кивалов?
— Скажу одно — во всяком случае, глава ЦИК со мной говорил об этом по телефону и полностью опроверг информацию о своем намерении баллотироваться на пост уполномоченного по правам человека.
Но, в любом случае, подписи, необходимые для баллотирования на этот высокий пост, удалось собрать только вам?
— Удалось собрать не мне, а тем парламентариям, которые хотят видеть на должности омбудсмена конкретного человека и доверяют ему. Я лично подписей не собирала. У парламентариев было 20 дней, отведенных законом на процедуру выдвижения кандидатуры уполномоченного по правам человека.
А кто был в первой десятке депутатов, подписавшихся за ваше выдвижение?
— Честно скажу: около 80 процентов из тех, кто выразил намерение выдвинуть мою кандидатуру повторно на пост омбудсмена, были представителями центристских фракций.
Вы успешно прошли первый тур и стали единственным кандидатом, получившим вотум доверия законодателей — 160 подписей. Почему произошел сбой во втором туре? Все были уверены, что ваше избрание пройдет гладко…
— Многие были уверены, но не я. Хотя многие депутаты перед этим подходили и говорили мне: «Нина Ивановна, конституционное большинство в вашу поддержку обеспечено!».
Ну и…?
— Представьте себе, буквально через несколько часов после того, как состоялось голосование по избранию омбудсмена, парламент 382 голосами поддержал мой большой доклад по правам человека. То есть абсолютным конституционным большинством. Вот это и есть реальная оценка труда уполномоченного по правам человека и моей команды. Кроме того, это и отношение к правам человека, публично задекларированное депутатским корпусом, подтверждение значимости поста, который я занимаю. Не знаю, что сработало в момент голосования по утверждению моей кандидатуры. Пока для меня это остается загадкой. Потому что, имея такую весомую поддержку центристских фракций, нехватку 18 голосов сложно объяснить. Кроме того, 15 мая был сложный день: вы же помните, что утро в парламенте началось с выступления депутата Юлии Тимошенко по ситуации, связанной с невыполнением решения Апелляционного суда. Кстати, мои представители вместе с членами БЮТ провели ночь на Лукьяновке, отслеживая происходящее там, информировали меня каждый час, поэтому ночь перед выборами не спала…
Нина Ивановна, а может, такое ваше участие в делах оппозиции и стало препятствием для благополучного прохождения через парламент?
— Думаю, нет. И знаете почему? Потому что все понимают: то, что сегодня является проблемой фракций оппозиции, завтра может стать проблемой для фракций большинства или его отдельных представителей. Тем более что были прецеденты в отношении депутатов из центристского большинства. И точно так же, как я отстаивала права тех, кто представляет сегодня оппозицию, я защищала и депутатов-центристов, поскольку как омбудсмен являюсь фигурой, равноудаленной от всех политических сил. Мне удалось сохранить политический нейтралитет, что является отличительной особенностью уполномоченного по правам человека. Нельзя принадлежать к какой-то партии, и я за пять лет не сблизилась ни с одной партийной структурой. Никто не сможет меня упрекнуть в симпатиях к определенной политической силе. Но я была там, где нарушались права человека, вне зависимости от того, касалось ли дело личности отдельного человека или же происходили массовые нарушения. Поэтому мне хочется верить, что в голосовании по кандидатуре омбудсмена не было злого умысла, не было политической интриги. Я вообще-то романтик.
Нина Ивановна, а вам не поступали предложения второй раз испытать судьбу и баллотироваться на этот пост снова?
— Поступали, причем в тот же день, когда была провалена моя кандидатура. Но знаете, с этой мыслью, как говорится, нужно ночь переспать, все взвесить, обдумать.
Уже несколько ночей прошло… Что вы решили?
— Я еще ничего не решила по той простой причине, что не видела пока депутатских подписей в свою поддержку.
Если они будут собраны, вы станете еще раз баллотироваться?
— А как бы вы хотели? Для меня моральная поддержка журналистов чрезвычайно важна. Знаете, накануне голосования 15 мая ваши коллеги-радиожурналисты пригласили меня в прямой эфир, будучи в полной уверенности, что все закончится хорошо. Но даже после того, как был объявлен результат в 208 голосов, эфир не был отменен — я пришла, и состоялся прямой открытый разговор.
Вот мы так же открыто и спрашиваем — у вас есть еще силы бороться?
— Я сегодня и так борюсь, каждый день решаю человеческие судьбы. И поверьте, в моем графике ничего не изменилось. Как будто не было этого голосования, честное слово! Я так же принимаю людей, отвечаю на письма, встречаюсь с дипломатами.
А вот, кстати, такой вопрос: какой у вас сейчас статус?
— Мой статус такой же, как и был — с полным набором полномочий омбудсмена. До избрания нового уполномоченного по правам человека, до того времени, пока его не приведут к присяге, я остаюсь на посту и выполняю все свои профессиональные обязанности.
Как вы думаете, появятся ли у вас уже не тайные, а явные соперники в борьбе за кресло уполномоченного по правам человека? У вас есть информация о том, что кто-то еще собирает подписи?
— Вы знаете, так было пять лет назад. Один из трех кандидатов, которые баллотировались вместе со мной и чьи кандидатуры были внесены в бюллетени, даже пришел ко мне и сказал, что ему не хватает необходимого количества подписей. И я, представьте, помогла ему, прямому конкуренту, эти автографы собрать, уговорив депутатов дать ему право баллотироваться. Но, тем не менее, четко ответить на ваш вопрос я не могу по одной простой причине — омбудсмен вне политики.
Но рядом… И потом, вы говорили, что и Президент, и премьер-министр, и губернаторы чутко реагируют на ваши инициативы. Никогда не возникало мысли обратиться к кому-то из них за содействием?
— В каком смысле содействие? И вообще, какое отношение высшие должностные лица имеют к тому вотуму доверия, который, согласно закону, депутаты выражают кандидату в омбудсмены? Все, в том числе и уважаемые журналисты, должны понять: уполномоченный по правам человека далек от лоббирования, политических интриг и, что еще хуже, торгов. И когда мы это поймем, то выиграет не только омбудсмен, но и народ Украины. Кстати, в 1997 году президент Венгрии Арпад Генц, бывший политический узник, с которым я хорошо знакома, поработав со своим омбудсменом, сказал: «Раньше я просто не понимал, что это такое, а сейчас люблю омбудсмена, потому что он помогает президенту ставить правильный диагноз обществу». И никакие международные организации, приезжающие в Украину с целью оказания правовой помощи, по большому счету, много сделать не в состоянии. Потому что тот диагноз, который ставит свой родной омбудсмен, облегчает лечение болезней, которым подвержено общество.
Тем не менее, момент избрания уполномоченного по правам человека — это элемент политической игры. И по правилам этой игры к вам должны были уже подходить «эмиссары» и предлагать отказаться от повторного участия в обмен на какие-либо привлекательные условия. Были такие случаи?
— Такого не было — точно могу сказать. Наоборот, подходили совсем с другими предложениями — не сходить с дистанции! И я буду работать до тех пор, пока не изберут нового омбудсмена. Давайте подождем еще 10 дней, пока комитет ВР по правам человека не огласит всех номинантов, которые прошли первый этап баллотирования (сбор подписей). Тогда можно говорить предметно.
То есть вы прогнозируете появление соперников?
— А почему их не должно быть? Это нормально, это признак демократии. В прошлый раз со мной баллотировались два очень достойных кандидата — министр юстиции и заместитель главы парламентского комитета по правам человека. Была честная борьба.
Нина Ивановна, вы все время подчеркиваете свою удаленность от политики. Но в данном случае наблюдается желание политизировать пост омбудсмена и проллобировать на эту должность человека, который как раз будет симпатизировать определенным политическим кругам. Может, именно с этим связаны затруднения с вашим переизбранием?
— Такое, конечно, возможно, но недопустимо. Именно пост уполномоченного не должен стать разменной монетой в политической игре. Это обязаны все понять: депутаты, правительство, Президент. А простые граждане это уже поняли. Омбудсмен, а также судьи не должны быть там, где идет политический торг. Нельзя тут договариваться, потому что человеку, которого выбирают на пост омбудсмена, мы доверяем свою судьбу и судьбу своих избирателей. Доверие — это главный критерий.
Но вы согласны, что перед выборами пост омбудсмена приобретает особый политический вес? С помощью такого влиятельного инструмента, как защита прав человека, можно приобрести большое количество симпатиков…
— Вы имейте в виду, у нас — как в суде: если помогаешь одной стороне, то вторая всегда остается неудовлетворенной. То есть у омбудсмена равное число как друзей, так и врагов. Может даже, последних больше… Поэтому когда срок уполномоченного заканчивается, он должен принять эту горькую чашу всех омбудсменов. Скажем, моего коллегу и друга Брайена Бурдекина из Австралии власть отправила в Женеву, в ООН и даже огромную сумму заплатила в качестве взноса, чтобы он там работал советником Верховного комиссара ООН по правам человека. И все это только для того, чтобы минимизировать его влияние на родине.
А вам что-то подобное предлагали?
— Предлагали. Но я отказалась от всех предложений международного уровня, хотя они были очень серьезными.
Но вдруг вам не удастся второй раз преодолеть парламентский барьер? На такой случай готовите «запасной аэродром»?
— Никаких запасных вариантов я себе никогда не готовила и не собираюсь. Но я твердо знаю — буду заниматься защитой прав и свобод человека. При этом должность не имеет для меня значения. Это смысл моей жизни.
Беседовали Ирина Гаврилова, Александр Юрчук